Было темно, но еще не слишком поздно. В кругах света у парадных местами стояли люди, разговаривали и смеялись, заведение под названием «Пивная», судя по тому, что удалось разглядеть через зарешеченные окна, было вообще забито – люди плечом к плечу стояли за высокими столами, у «Би-Бопа», местного джаз-клуба, кучковались машины, да и у других заведений их тоже хватало, несмотря на будний день: детей нет, ничто не держит людей дома, а где еще, как не в кабаке, проще всего забыть об окружающей действительности? Вот и я сейчас тороплюсь смазать «воспоминания» о сегодняшней нашей поездке, превратить их из тех, от которых мороз по коже, в байку, в такую, какую принято за кружкой пива друзьям рассказывать: «И прикинь – эта хрень мне прямо на капот сигает! Я чуть в штаны не навалил, крест на пузе! Га-га-га!»
– А! Настя, Лена, Володя! Гамарджоба! – приветствовал нас Шалва, воздев толстые руки в жесте невероятной радости. – Рад, хорошо, что зашли. Сейчас как раз свинку разделали, лопатку на шашлык пустили, очень кстати.
Я огляделся – шашлычная была почти что забита, осталась пара столиков свободных, не больше. Поэтому спешно заняли тот, что получше, – ближе к стойке, потому что второй свободный был совсем на проходе.
Пока Шалва за стойкой принимал у меня заказ на еду, официантка быстро водрузила на стол морс, водку и «вступительный набор закусок» вроде неизменного сыра и солений. Так что, когда я уселся, Настя успела взять инициативу в свои руки и налить смесь водки с морсом в стаканы.
– Ладно, дорогой, – сказала она. – Со счастливым возвращением, молодцы. Машинка понравилась, кстати. А завтра начну тебя учить… не забыл?
– Не-а, не забыл, – помотал я головой. – Быть мне Чкаловым, нутром чую. Лен, Пашка когда ожидается?
– Скоро, – глянула она на часы, висевшие на стене. – Вот-вот подойдет.
Часы висели как раз над входной дверью, и едва она произнесла эту фразу, как в эту самую дверь Паша и вошел. На этот раз увидел нас сразу, подошел, перецеловал дам, пожал мне руку и плюхнулся на лавку.
– Стакан мне дадут? – спросил требовательно.
– Это за какие заслуги? – аналогичным же тоном спросил его я. – В наше тяжелое время стакан надо заслужить.
Вакантный стакан на столе был, и я его к Пашке все же придвинул.
– Я, в отличие от тебя, бездельника, сегодня на службе был, полноценный рабочий день.
– Это с чего это? – удивился я.
– А я теперь еще и за инспектора, между прочим, – сказал Пашка. – Строения объезжаем на предмет проверки состояния, как там к противодействию Тьме готовы. Ввели новые должности как раз после тех «пионеров» в кинотеатре, так что, в отличие от тебя, у меня не три выходных, а два. Сутки, день отдыхаю, потом просто рабочий день, еще день отдыхаю – ну и опять сутки.
– Ну может, и правильно, – согласился я. – Так хоть польза от тебя будет, бездельника.
– Ну ты нахал, – засмеялся он. – Кстати, как скатались? Слух дошел, что машины притащили?
– Точно, – кивнул я. – Притащили. Одну сдали, одну себе оставил.
– С проблемами?
– Было немного, – ответил я. – Под конец «гончие» гнали целой стаей, – еле вырвались.
Паша нахмурился, покачал головой.
– Это не «немного», – сказал он. – «Гончие» – из самых паскудных тварей, от которых уйти – большое счастье. В разведбате недавно такие патруль порвали возле Лыкова, это на границе Тьмы. Шесть человек в пешем порядке деревню осматривали, так на них со всех сторон, – до бронетранспортеров добежать не успели, и пулеметы прикрыть не смогли.
– Легко верю, – кивнул я. – Скорость очень впечатлила – даже не верится, что такое бывает. Особенно прыжки. Компьютерная графика какая-то, не может живое существо так скакать.
– А они и не факт что совсем живые, – сказала Лена. – До сих пор толком непонятно, как они устроены.
– Не потрошили? – удивился я.
– Пытались, я думаю, – сказала она. – Толку-то? Там через Тьму ничего не видно, а когда она развеивается, так и существо испаряется. Руками щупали – вроде как что-то внутри есть, но много ты разберешь в перчатках и на ощупь?
– Рентген? – предположил я.
– Их не берет: непрозрачные.
– Откуда ты такая грамотная? – удивилась Настя, посмотрев на подругу.
– Я же говорила, что раньше у Милославского на Ферме работала, потом в больницу перешла.
– Что за «ферма» у профессора? – спросил я.
– Десять километров от города, в бывшем железнодорожном депо вроде как исследовательский центр открыли, – сказал Паша. – Вроде экспериментальной базы. Пытаются выращивать там всякое – вот и прозвали Фермой. А за городом – потому что всякое случиться может. Мало ли что вырастят.
– А я и не знал…
Вскоре принесли шашлык, что вызвало немалое оживление за столом: есть хотелось уже всем. Накалывая кусок на вилку, я задумался, а затем спросил:
– Слушайте, а как получается, что тут вообще мясо есть?
– В смысле? – замерла с вилкой у рта Настя.
– В смысле того, что свинья сколько растет? Как мы стареем?
– Нормально она растет, – ответила Лена. – И собаки нормально, и кошки, и все остальное. И раны заживают у нас нормально, и насморк за неделю лечится.
Я помолчал, усваивая сказанное, потом опять спросил:
– Ну а как получается, что мы долгожители?
– Что-то со временем, – ответил Паша. – Только люди, больше никто. Мы… мы как бы не совсем этому миру принадлежим, есть такая версия. И его время к нам относится не совсем напрямую.
– Погоди, старение ведь процесс физический? Так? – окончательно запутался я.
– Может, и так, – кивнул он. – А может, и нет.
– Милославский говорит, что физическое старение – вторично, я его сама об этом спрашивала, – сказала Настя. – Мы стареем в силу какого-то нашего соотношения с течением времени, а физические процессы под это уже приспосабливаются. Поэтому рана зарастает нормально, а вот ребенок растет медленно. Потому что рост и есть старение, а заживление раны – просто процесс. Кстати, забеременеть здесь тоже очень трудно. Никто не предохраняется давно, а случаев единицы. Что-то не так с нами здесь.
– Есть еще момент, – заговорила уже Лена. – Беременная женщина, которая провела вблизи зоны Тьмы достаточно много времени – сутки, кажется, или больше, – оказывается не беременной. Если на раннем сроке.
– В смысле? – не понял я. – Выкидыш?
– В смысле что беременности словно и не было, – ответила она. – Вообще.
– Почему? – уже с мольбой спросил я, понимая, что уже вообще перестал что-либо понимать.
– Увидишь Милославского – спроси, – ответила она. – У него наверняка какая-то теория есть, а я не знаю. Но факт всем известный, хоть и тщательно скрываемый вроде как. Иногда на этом разведбат подрабатывает.
