– За тобой последним решили заехать, – пояснил Иван. – Ты у нас один семейный, так что времени тебе больше надо.
– Это спасибо, очень оценил, – искренне ответил я. – Ну что, едем?
– Ага, давай в кунг.
Кунгом, строго говоря, внутренность кузова назвать было сложно. Местные мастера превратили трехосный американский грузовик в некое подобие бронеавтобуса – эдакой командно-штабной машины со свободным доступом в водительскую кабину. Внутри были откидные сиденья, откидные столы, все приваренное и привинченное к каркасу из стального профиля, к этому же каркасу крепились и стальные листы обшивки.
– Пулю держит? – поинтересовался я, оглядевшись.
– Если только пистолетную, – сказал парень с автоматом, который тоже залез с нами в кунг. – От темных тварей бронирование – специально для ночных спешных поездок машину сделали. Под обстрел на ней лучше не попадать.
– Да, ничего так, – одобрил я.
Нам бы, увы, такая не подошла. Куда на броне едем, там у нее проходимости и пулестойкости не хватит, а куда на Федькином «опеле» – так там кузов нужен и возможность грузы возить. А это так, «нишевый продукт».
В кабине сидели еще двое вооруженных мужиков. Тот, что справа, обернулся и спросил:
– Ну что, готовы? Ехать можно?
– Давай погнали, – скомандовал Иван. – На Ферму.
– Ночевать-то где будем? – спросил у него Федька. – На полу в кабинете?
– Ну щас! – даже возмутился тот. – Народ часто ночевать там остается, так что комнатки отдыха с топчанами имеются. И свежую постель дадут, и в душ сходишь, если оно тебе надо, конечно.
– Пусть моется тот, кому лень чесаться, – сказал Федька, после чего махнул рукой и добавил: – Хотя ладно, уговорил, красноречивый.
Давно рассвело, позади были уже часы пути, успели даже дозаправиться, перелив в бак горючку из бочки, закрепленной на броне. «Жужа» шла – что по дороге, что по бездорожью – бодро, плавно покачиваясь, переваливала через канавы и промоины, давила кустарник – все было по-другому по сравнению с обычной машиной. Оно понятно, что и броня здесь антикомариная, и вооружение жиденькое, но все равно эта полусамоделка внушала какую-то уверенность в успехе. Прорвемся, куда денемся. Ей бы еще плавать, как БМП, но это уже слишком – так губу раскатывать с техникой сороковых годов все же не стоит.
Федька сидел за рычагами уверенно, управлял вполне мастерски, постоянные тренировки последних дней все же пользу принесли, это было заметно. Дождя не было, и я больше стоял, высунувшись по грудь в люк, и время от времени пытался рассматривать окрестности в выданный мне немецкий бинокль – штуку очень добротную, с удивительно чистыми и прозрачными линзами. Но каких-то признаков грозящей нам опасности пока засечь не удалось.
– Сейчас станция будет – к ней лучше не соваться, – сказал я, сверяясь с картой. – Так ничего не заметили вчера, но все равно место для засады очень классное. Забираем к реке, правее.
– Без проблем, – сказал Федька.
Действительно, стоило нам объехать язык леса, приближавшийся к дороге, как перед нами появилось нагромождение серых и грязных станционных строений, между которыми виднелись скопления не менее грязных вагонов, в большинстве своем груженных углем. Когда-то здесь работа кипела, это было видно, а потом раз – и все стало таким, какое оно сейчас. Разом, в один момент.
Иван подхватил из укладки пулемет, установил его на вертлюг перед бойницей, направив в сторону возможной угрозы. Это правильно, это хорошо он действует, я тоже автомат с плеча не снимал ни на секунду. До деревни с адаптантами отсюда не больше двадцати пяти километров прикидочно, – почему бы им сюда за угольком, например, не заглянуть. Что им, печки топить не надо? Дымки над деревней я видел вчера, а уголек – вот он, рукой подать, не могут они не соблазниться.
Однако было тихо, никто в нас не стрелял и на нас оттуда не кидался. «Жужа» легко перевалила через подразмытую железнодорожную насыпь, проскочила через широкую канаву с пологими склонами – и выкатилась в поле. Открылся вид на шахтные терриконы, придающие пейзажу какую-то повышенную мрачность и сюрреалистичность. Впрочем, Тьма уже плотно на душу давила, так что сюрреалистическим выглядело для меня все – даже я сам в зеркале самому себе таким бы показался.
Появились клочья тумана, медленно ползущие по самой земле, – те самые, что мы видели с самолета. Плотные, похожие на куски порванной ваты, почти непрозрачные, они двигались наперерез нам, обтекая черные конусы терриконов, и казалось, что эти гигантские отвалы породы плывут над землей, неся в себе какую-то невысказанную, но очень злобную угрозу. При этом свинцово-серое, тяжкое небо давило сверху, словно пресс, нависший над головами, и ты не знаешь, чья рука сейчас возле рычага, который заставит его опуститься.
Когда машина вкатила в одно такое облако тумана, я почувствовал холод. Но холод не обычный, а именно холод Тьмы, когда льдом по позвоночнику, когда мурашки по всему телу.
– Федь, ты про такой туман знаешь что-нибудь? – забеспокоился я, передернув зябко плечами после встречи со вторым облаком.
– Знаю, возле Тьмы часто бывает, – сказал он. – Какого-то особого вреда от него нет вроде бы, разве что на душу давит.
– Не опасно, – добавил Иван. – По крайней мере, мы никаких случаев вреда от него не регистрировали – так, мерзко просто.
– Спасибо, обнадежили, – кивнул я.
Ладно, если не вредно, то уже не так страшно. Хотя бы можно не дергаться с перепугу при приближении к очередному клоку этой мерзкой дымки. А остальное… ничего, остальное потерпим, у меня цель, а ради нее можно много потерпеть. В конце концов, когда принимал предложение Милославского работать на него, понимал, что меня не огородничеством заниматься приглашают.
Вскоре шахты остались левее, мы приблизились к реке. Когда «жужа» выбралась с поля на заброшенную дорогу, повернули налево, к городу.
– Федь, когда по набережной пойдем, про провал не забудь, – напомнил я.
– Есть же на карте…
– Не знаю как ты, а я здесь с трудом сосредоточиться могу, – честно сознался я. – А в таком состоянии любую пометку с карты мог бы проморгать.
– Хорошо, но ты тоже поглядывай, – сказал он. – И в городе внутрь заныкайся, а то черт его знает… Так тварей нет, но мало ли.
– И адаптанты эти рядом, – добавил Иван.
По дороге пошли быстрее, но все же без особой спешки. Хотелось и шуметь потише, и самим успевать наблюдать за окрестностями. По счастью, вокруг так и было пусто.
Вскоре показались городские окраины. Несмотря на то что никакая разруха этих мест не коснулась, выглядело все запущенно и мрачно. Пыль и грязь не девались никуда, покрывая строения, улицы, стекла – все вокруг. Лишенные листьев деревья, какие-то все перекрученные, с причудливо и как-то не по-хорошему изогнутыми стволами и ветвями, вытянулись двумя рядами по сторонам дороги, похожие на неведомых чудовищ, охраняющих этот путь.
