И в первый раз меня словно очередью из пульсаров расстреляли фразой:
– Врешь.
Дракон тряхнул меня так, что затылок стукнулся о стену.
– Я послал по телепатофону запрос в ту дыру, откуда ты якобы приехала. Ответ пришел один удар колокола назад. Ни о какой Вивьен Блэквуд там не знают, впрочем, как и о любой другой Вивьен. И не училось там адепток с такой внешностью. Οна у тебя слишком характерная. Так скажешь мне кто ты здесь и сейчас, или у дознавателей в камере пыток?
– Здесь и сейчас, только отпусти, – я постаралась заплакать.
Правда, этот процесс никогда не удавался мне столь хорошо, как моей кузине Сью, что могла практически мироточить без покрасневших глаз, распухшего носа и по заказу.
Я всхлипнула, обдумывая зареветь ли с надрывом, но решила, что сие уже перебор. Гардрик чуть ослабил хватку, и для меня этого оказалось достаточно.
К мраку и тлену конспирацию. Я запустила в него отборным чернокнижным заклинанием успокоения (оно же для малахольных и упокоения), а заодно ударила его в пах.
Пепельный, не ожидая такого коварства, охнул, отступил на шаг, борясь с арканом тьмы, а я решила, что это – знак сниже. Потому и зарядила пяткой дракону в солнечное сплетение.
Увы, он оказался хорошим боевым магом, что было весьма плохо для одной черной ведьмы: аркан скинул за пару вздохов, с болью справился и того быстрее и рванул за мной следом.
До двери я не добежала каких-то два шага. Меня повалили, и мы клубком покатились по полу комнаты, натыкаясь на ножки кровати и стола, тумбу и табурет. Я шипела и сыпала проклятиями, дракон уворачивался и даже умудрялся выставлять защиту, при этом пытаясь скрутить меня.
Моя юбка задралась чуть ли не до талии, чулки съехали, обнажая лодыжки.
В какой-то момент я извернулась и укусила его за неосмотрительно подставленное драконье ухо. Сделала я это без нежности и пиетета, прокусив мочку.
Гардрик вздрогнул и зашипел. На его лице показались чешуйки, покрыв лазурным мерцанием скулы и лоб.
После укуса сразу же во рту почувствовался вкус крови. Или, может, это была моя, из разбитой губы?
Но нет, глаза начал застилать туман, подтверждая, что кровь все же драконья. Кончики пальцев предательски закололо. Мысли стали исчезать в мареве.
Как сквозь пелену я увидела мелкого дракошу, что выползал из сумки. Сытый и довольный. Он узрел хозяина, который тоже не отличался проворством. Движения его были смазанными и замедленными.
И тут в порядке полубреда родилось решение. Кровь, плоть и добрая воля.
– Χочешь получить мету обратно? – сипло спросила я у дракона.
– Да, – очумело выдохнул он.
Я прошептала заклинание, давая приказ своей мете. Плющ, еще только испивший силу, подчинился неохотно.
Дракон же, почуяв нити заклинания, что опутали и его, мотнул головой, мол, давайте ребята сами, справляйтесь без меня. Но потом вразвалочку все же пошлепал своими лапами к нам.
А дальше я отрубилась, искренне надеясь, что все удалось, и в мире одним чернокнижником только что стало больше.
Пришла я в себя, когда за окном была глубокая ночь. Картина, паршивка, валялась на полу. Чувствую, что сегодня старуха все же сорвала куш на просмотре. Α глянуть было на что.
Мало того, что комната была разгромлена, и посреди нее мирно почивал красавец блондин в разорванной на груди рубахе, так ещё под его боком имелась девица тоже весьма пикантного вида. Чего только стоили мои беленькие панталоны с кружевной оборкой, которыми я вовсю светила.
Я одернула юбку свободной рукой. Вторая, увы, была цепко схвачена Гардриком. Попыталась освободиться. Куда там, меня так резко дернули к себе и повалили, что я от неожиданности охнула.
Этот звук по чудодейственной силе пробуждения оказался сильнее бодрящего заклинания. Γлаза дракона резко распахнулись, и он сел, осоловело таращась вокруг.
Мне до смерти хотелось пить. Все же кровь дракона даже в малых дозах действует на черных ведьм не самым лучшим образом. Подозреваю, что и ведьминская на летающих гадов – соответствующе.
– Что ты сделала, ведьма? – хотел прорычать, а на деле прохрипел дракон.
– Как ты и просил, отдала тебе мету, – и мстительно добавила: – Свою.
Γардрик остолбенел. Я же, воспользовавшись заминкой, вырвала-таки свое запястье из его хватки и на четвереньках (ибо сил встать не было ни капли) поползла к кувшину для умывания, в котором была вода. Жадно прильнула в его горлышку и начала пить большими глотками, чувствуя, как ко мне вместе с влагой возвращается сама жизнь.
С наслаждением умылась. И только после обернулась.
Пепельный все так же сидел на полу, и, сняв рубашку, смотрел на свое плечо. Там, на бронзовой коже, красовался узор из абсолютно зеленого плюща. Видимо, драконье плечо оказалось для него почвой весьма благодатной, раз он вымахал втрое за столь короткий срок, да еще и окрасился.
Плющ, польщенный вниманием, зашелестел листочками и пополз к позвоночнику. А я хлопнула себя по шее, думая, что комары здесь стали чересчур наглыми и откормленными: не боятся подзакусить даже черной ведьмой.
Тут же поправила себя. Бывшей черной ведьмой. Под ладонью обиженно фыркнули и тут же кожу ожгло струйкой пламени. Не сильно, но чувствительно.
– Как ты это сделала? – Гард сглотнул, а потом, видя в руках у меня кувшин, начал вставать.
В отличие от меня он, хоть и шатаясь, но поднялся, подошел, взял мой кувшин и выпил залпом весь остаток воды.
– Будешь убивать? – вместо ответа вопросила я.
Сил сопротивляться не было, поэтому если сейчас Гард приступит ко второму акту пьесы под названием «Удушение», я даже сопоставляться не стану. Честно. Ну, может, проклятие какое для приличия прошепчу…
– Чуть попозже, отдохну и обязательно убью, – пообещал бывший дракон.
Он присел рядом со мной на пол, опершись спиной о стену. Выдохнул, обтер ладонью лицо и спросил единственное:
– Зачем?
– Чтобы выиграть время, – откровенно призналась я. – Ты ведь наверняка бы меня убил или сдал сумеречным.
– К стражам идут только тогда, когда пострадавшие сами не в состоянии вершить правосудие, – усмехнулся дракон.
– Значит, сам решил прикончить, – подвела я итог нашей милой беседы.
Мы сидели без сил, и казалось, что единственный мускул, который ещё не устал окончательно – это язык.
Вообще, обмен метами – не столь энергозатратный процесс, как может показаться. Скорее после того, как в ауру начинает врастать новая сущность, мага словно рвет изнутри. А вот это уже весьма болезненно и изматывающе.
– Что до твоего вопроса… Теперь ты, если судить по мете, темный маг. Причем стал им добровольно. Ты ведь дал согласие на обмен. Прикончишь меня – не только обратно дракона не получишь, но еще и будешь сам осужден за причастность к чернокнижному колдовству.
