Я понял: чтобы отделить Распутина от мифа о нем, нужно понять его по-другому. Не существует Распутина без историй о Распутине. И мне нужно собрать все эти истории – будь то слухи, передаваемые шепотом во дворцах Романовых, непристойные сплетни, звучавшие в аристократических салонах Санкт-Петербурга, пикантные статьи в бульварной прессе или порнографические анекдоты русских купцов и солдат. Изучая разговоры о Распутине, я смог понять, каким образом возник миф об этом человеке, кто был его создателями и каких целей эти люди хотели добиться.
История Распутина – трагедия, трагедия не одного человека, но целого народа. В его жизни – со сложнейшими представлениями о вере и морали, о наслаждении и грехе, о традициях и переменах, о долге и власти – и в его жестокой, кровавой кончине мы видим историю самой России начала ХХ века. Распутин не был ни дьяволом, ни святым, но это не делает его менее уникальной личностью, а его жизнь – менее важной для заката царской России.
Часть первая
Очарованный странник. 1869–1904
1. Происхождение
Выходящая на севере к Северному Ледовитому океану, а на юге – к бескрайним степям Центральной Азии, Сибирь протянулась на почти 5000 миль от Уральских гор до Тихого океана. Поезда из Москвы до Урала идут примерно сутки, а оттуда до Тихого океана – еще пять суток. Если поместить все Соединенные Штаты в центр Сибири, то остается еще почти два миллиона квадратных миль свободного пространства. Это край сосновых и березовых лесов, озер и болот, могучих рек, текущих на север в Ледовитый океан. Это земля крайностей: температуры здесь могут падать до –71 градуса по Цельсию зимой, а летом подниматься до 34 градусов. Это суровый край, который ничего не прощает.
С древнейших времен эта огромная, удаленная земля порождала в представлениях чужаков самые фантастические образы. Говорили, что родители здесь убивают и поедают собственных детей. Говорили, что сибиряки умирают от насморка: вода, изливающаяся из их носов, замораживает их до смерти. Говорили, что у жителей Сибири нет голов: глаза расположены у них на груди, а рты – между лопатками. Даже в XVIII веке очень многие имели весьма смутное представление об обычаях и морали жителей Сибири. В 1761 году французский астроном Жан-Батист Шапп д’Отрош побывал в исторической столице Сибири, городе Тобольске, рядом с которым расположена родная деревня Распутина. Он писал: «Обычные люди – мужчины, женщины и дети – ложатся вместе беспорядочно, без какого бы то ни было стыда. Поскольку их страсть воспламеняется тем, что они видят, представители двух полов рано предаются распутству»1. Сибирь издавна стала синонимом страданий – сюда всегда ссылали тысячи узников. Кто-то просто жил в изгнании – в ссылке, кого-то за совершенные преступления отправляли на тяжелые каторжные работы. На протяжении веков преступники, революционеры и другие нарушители законов отправлялись в Сибирь «великим кандальным путем».
Но были и те, кто отправился в Сибирь добровольно. Для многих этот край был шансом на лучшую жизнь. Экспансия России в Сибирь началась в XVI веке, и тому были экономические причины – в частности жажда «мягкого золота», мехов, в особенности соболей. Спрос на меха никогда не снижался, и промысел этот был весьма прибыльным. Торговля мехом многих сделала сказочно богатыми. Именно эта отрасль и стала экономическим стимулом к экспансии. Кроме того, Сибирь, как бы парадоксально это ни звучало, сулила людям свободу. К востоку от Урала крепостного права не существовало, а правление государства было необременительным и даже, можно сказать, справедливым. В XVII–XVIII веках ярмо крепостного права стало невыносимым, и многие крестьяне бежали в Сибирь. В период с 1678 по 1710 год количество крестьянских хозяйств в Сибири выросло почти на 50 процентов. В то же время в европейской России это количество снизилось более чем на 25 процентов. По ту сторону Урала не было хозяев, которым приходилось отдавать плоды своих трудов. И такая свобода порождала дикую, беззаконную атмосферу русского фронтира. На протяжении веков Сибирь была для России Диким Западом. Военные губернаторы царского режима были чиновниками продажными, коррумпированными и жестокими – такими же были многие торговцы и трапперы. Здесь торговали не только мехом, но еще и женщинами и спиртом. А насилие считалось нормой жизни2.
Русские, которым удалось бежать в Сибирь, были самыми предприимчивыми людьми. Наблюдая за местными крестьянами, английский путешественник, который в 1861 году пересек Сибирь по пути в Китай, отмечал поразительную «независимость в манере держаться». Поведение сибиряков было совершенно не похоже на то, что он видел в европейской части России, где господствовали «нищета, нерадивость и страдания». Он добавлял: «Положение их семей свидетельствует о значительном самоуважении». В деревнях присутствовал «определенный комфорт». Англичанин почувствовал, что эти люди готовы пойти на риск, надеясь на лучшую жизнь3. Сибирские крестьяне обладали определенной гордостью, достоинством и ответственностью за собственную жизнь, чего были совершенно лишены крепостные из европейской части России, к западу от Урала.
Одним из первых русских пионеров в XVII веке в Сибирь отправился Изосим Фёдоров сын. Бедный, безземельный крестьянин из деревни Палевицы на реке Вычегде (приток Северной Двины), расположенной примерно в восьмистах милях к северо-востоку от Москвы, Изосим со своей женой и тремя сыновьями, Семеном, Насоном и Евсеем, перешел Уральские горы и поселился в форпосте Покровское примерно в 1643 году.
Село Покровское было основано годом ранее по приказу местного архиепископа. К моменту прибытия Изосима здесь уже проживало двадцать крестьянских семейств. Покровское было расположено на западном берегу реки Тура, на почтовой дороге, соединяющей Тобольск и Тюмень. Здесь ямщики могли отдохнуть и сменить лошадей. Поселение получило название в честь построенной крестьянами церкви Девы Марии – покровительницы и защитницы. Местные крестьяне охотились на лис, медведей, волков и барсуков в окрестных лесах, ловили рыбу в Туре и соседних озерах, где водились стерляди, щуки и осетры. Они обрабатывали землю, растили скот и дубили кожи. В этой части Сибири народ жил относительно хорошо, в добротных деревянных домах, часто двухэтажных. К 1860 году – ко времени рождения Распутина – в Покровском проживало около тысячи крестьян. Деревня насчитывала около двухсот домов. Здесь было несколько молочных хозяйств, конюшни, пекарни, харчевни, постоялые дворы, рынки, лесопилки, кузница и небольшая школа4.
В старых документах не сохранилось фамилии Изосима, но его сын Насон в 1650 году именуется «Роспутиным». Почему он выбрал такую фамилию, неясно. Возможно, у него было прозвище «Распута» («Роспута»), откуда и пошла фамилия Распутин (так ее стали писать в XIX веке) – довольно распространенная в Сибири. Тем не менее приняли и сохранили фамилию Распутин только потомки Насона5. Именно Насон Роспутин и является предком Григория, родившегося спустя восемь поколений.
Фамилия Распутин долгое время являлась предметом бесконечных споров и обсуждений, чаще всего абсолютно некорректных. Многие пытались связать ее с русским словом «распутник» или «распутничать», то есть вести непристойный образ жизни. То есть сама фамилия Распутина говорила о его порочном поведении либо была дана ему позже по той же причине. Ложные слухи преследовали Распутина и при жизни. В декабре 1911 года в газете «Вечернее время» была опубликована статья, в которой утверждалось, что прозвище «Распутин» он получил в юности за свою аморальность, а затем фамилия стала официальной и была записана в его паспорте. Даже сегодня некоторые историки продолжают утверждать, что фамилия Распутина отражает давнюю порочность его семьи6.
