Второй «вулкан» ускорился, частично высунулся из-за корпуса горевшей машины, ею же прикрывшись. Неплохо пристроился: не так легко попасть в него. Я услышал звук присоединяемого к треноге следующего транспортно-пускового контейнера. Скосил глаза — Маноло за заряжающего. Правильно делает. Дмитрий уже наводит ПТУР в цель. Но всё равно перезарядка — полминуты. Успеть бы, прежде чем струя двадцатимиллиметровых снарядов нас отсюда сдует, как смывают из садового шланга муравьев с дорожки.
Я вновь навёл прицел на вторую пушку. Неожиданно на её блоке стволов и станине четырежды подряд вспыхнули изрядные пучки искр. Это Бонита влепила четыре выстрела бронебойными, но результат неясен — повредила она что-нибудь или нет. Всё же не та у неё мощность, как у полноценных крупнокалиберных винтовок. А для меня пока целей не было — мои пули не для стрельбы по бронетехнике. Вообще надо было за «вампир» лечь, не сообразил. Вечно я…
Дмитрий опять выстрелил, и в этот момент ударил по вершине хребта «вулкан». Раздался звук разрываемого гигантского полотна, справа от нас, метрах в тридцати взметнулся целый вихрь пыли, веток, травы и дыма, несколько деревьев с треском, грохотом и пылью повалились друг на друга. Но в этот момент с пусковой сорвалась следующая ракета, пересекла пространство между нами и зашедшейся в припадке огненного бешенства многоствольной пушкой, плюнувшей длинным снопом рыжего пламени и окутанной клубами серого дыма. Раздался второй взрыв, и огонь прекратился.
Ещё одна очередь — и нас отсюда смело бы. Но пока держимся.
Два горящих «вулкана» образовали настоящий затор — и загромоздив узкую дорогу, и не давая подобраться к себе. Теперь их придётся сталкивать с дороги, иначе там не проехать. А нам сейчас достанется. И я не ошибся. Сверху противно заныло, и склон правее нас и ниже вздыбился фонтаном земли и дыма. Миномёты, мать их. А наша позиция уже засечена наверняка. ПТУР без вспышек не стреляет. И беспилотников никаких не надо.
— Отходим левее, на запасную позицию! Ничего не оставлять!
Сейчас нам предстоит перебежать на сто пятьдесят метров левее, на ту позицию, откуда наша вторая огневая группа вела огонь по антеннам РЛС. Дорога из той точки просматривается не так далеко, как отсюда, но и мы выйдем из зоны огня противника. По крайней мере — из зоны корректируемого огня. Склон горы, на которой находилась станция радиолокационного наблюдения, скроет нас от них. Чтобы вновь достать нас огнём, им придётся продвинуться вперёд по дороге и к тому же ещё и обнаружить нас заново, так что право первого выстрела вновь перейдёт к нам, что и требуется. Не та у нас весовая категория, чтобы втягиваться в прямой бой.
— Бегом, бегом! — заорал я.
Сто пятьдесят метров совсем небольшая дистанция, спринтерская даже. Спортсмены её за пятнадцать секунд преодолевают. Но они не волокут на себе целые горы взрывоопасного железа, каждая весом почти что с тебя самого, которое ещё к тому же норовит свалиться. Они бегут по ровной поверхности стадиона, а не по скользкому склону, и если они не уложатся в требуемое время, ничего страшного с ними не случится. А если противник догадается сделать рывок по дороге, пока мы меняем позицию, то нам будет плохо. Если им удастся прорваться к воротам и взять на прицел вершину хребта с нескольких различных точек, нам уже будет не высунуться и придётся уходить, к тому же бросив здесь целую гору оружия, запасов которого не восстановишь. Не унести нам это всё отсюда.
А если они выпустили беспилотник и он засечёт наше передвижение? Тогда наш рывок вообще бесполезен и новая позиция сразу превратится в цель для миномётов. И тогда — всё, кранты.
Ноги скользят, и ты всё время норовишь упасть набок. Винтовка в руках, автомат колотится справа, одиннадцатикилограммовая труба РПО свисает на ремне с плеча. На спине и груди две сумки с выстрелами к «вампиру». Шлем сползает на глаза, а руки слишком заняты удержанием оружия в транспортабельной позиции, чтобы его поправить. Зараза, поленился как следует затянуть ремень под подбородком, и теперь мучайся. Вокруг такой же тяжёлый топот, запалённое дыхание и лязг оружия и снаряжения. Сейчас уже не до «погремушки», сейчас нам бы дотащить всё, чем мы богаты, до новой позиции. Снова в том месте, которое мы оставили, поднимаются несколько фонтанов земли и мусора — минных разрывов. Пристрелялись уже, сволочи, останься мы там — и хана.
Ещё, ещё немного, вон уже валяются на склоне трубы отстрелянных РПО, почти на месте мы уже, ещё чуть-чуть. Дыхание в горле застревает, руки онемели, плечи, задранные нелепо вверх, чтобы не соскальзывали ремни, ноют, пот заливает глаза. Всё, мы на месте.
— Занять позиции! — прохрипел я.
Позиции мы заранее распределили. Я на животе заполз в выемку между тремя кустами и под низко свисающей веткой дерева, натянул на себя накидку термоизолирующую, выглянул. На видимом участке дороги сейчас никого, зато мне хорошо видно, как из-за склона горы вылетают сверкающие даже на солнце трассы очередей и впиваются в склон и вершину хребта в том самом месте, с которого мы сбежали. Похоже, что ведут огонь помимо миномётов два «вулкана» короткими частыми очередями и, судя по звуку, минимум одна автоматическая пушка. Наверное, с броневика LAV-25, я их видел в парке.
Два «вулкана» и броневик сейчас ведут огонь. Как они пойдут вперёд? Боекомплект «вулкана» при такой практической скорострельности расходуется за секунды. И «вулканов» у противника не так уж и много. Главного козыря, вертолётов, они лишились, два «вулкана» горят на дороге в том месте, откуда ведётся обстрел, ещё две зенитные установки стреляют — батарея двухвзводного состава. Не думаю, что их здесь больше: куда ещё-то? Кому над островом летать?
И что это значит? Скорее всего, они вперёд последние или почти последние «вулканы» не пошлют, а отгонят назад на пополнение боекомплекта. А что пойдёт вперёд? «Хамви», или «пираньи», или снова пеший разведдозор. Под прикрытием миномётного огня. Я бы всё же с дозора начал на месте командования противника, если уж на прорыв они не пошли. Но с одной поправочкой — под присмотром с «бипла». Пусть нас с него сразу и не должны засечь, но времени будет ровно на один удар, а потом нам просто придётся смываться. И тогда начнётся самое веселье — обстрел путей отхода. И тут уже поделать ничего нельзя: расчёт один — на нашу скорость и извилистость дороги, всё же трудно будет миномётчикам быстро верные поправки вводить. К нашему счастью, спутниковых систем глобального позиционирования здесь нет.
Миномёты, кстати, не затыкаются — садят и садят минами по нашей бывшей позиции. Там уже всё перемешано. Впрочем, на месте командования противника я бы сейчас вообще на всё плюнул и лишь имитировал бурную деятельность, так и постреливая. К этому времени уже должно было стать ясным, что целью налёта на остров было банальное ограбление, просто исполненное военными и в силах тяжких. Вертолёты уже ушли, гнаться за ними по земле, что ли? Действия противника, то есть наши, явно предназначены для прикрытия отхода, арьергардный бой ведём. Сгорели несколько единиц техники, включая два дефицитных М61 «вулкан». Погибли люди. Противник оставил заслоны по дороге на господствующих над местностью высотах и наверняка способен сдерживать движение подкреплений, нанося им ущерб. Противник готовился, в конце концов, а рельеф местности не даёт возможности совершать манёвр, заставляя тупо двигаться колонной. Наличие мин и фугасов на дороге не просто возможно, а более чем вероятно. ИРД
[16]
вперёд выслать невозможно — если по дороге засады, то им верная смерть. Беспилотникам, сколько бы их ни было, всех сюрпризов не выявить, обмануть технику всегда возможно и даже не очень трудно. Темп же наступления в пешем порядке будет ниже любого допустимого предела. Пешие к аэродрому до ночи не доберутся, даже если по дороге пойдут.
