– Зришь в корень, – сказал он. – Вроде как мне этот альбом без надобности. Но, видишь ли. – Он замялся, не зная, как подобрать слова, чтобы не сказать лишнего, больше, чем надо. – В тот день, когда мы все вместе оказались в доме у Лагранжа, старик сказал, что ему стало что-то понятно про Еву. Помнишь, он пробормотал, что он был не прав, а Липа, наоборот, права, а потом попросил нас уйти, потому что ему нужно было подумать?
– Помню, и что с того?
– Он совершенно точно пришел к каким-то выводам, в которых может скрываться разгадка. К сожалению, у него пока не спросить. Франц Яковлевич по-прежнему в реанимации. Но мне его слова не дают покоя.
– Ты хочешь доказать, что Олимпиада тут ни при чем? Что она не имеет отношения к убийствам? – проницательно спросил Зубов. – А если ты ошибаешься, и старик понял что-то не про Еву, а как раз про нее? Ты же профессионал, ты же не захочешь промолчать и скрыть важные для следствия факты, чтобы ее покрыть?
Крушельницкий молчал, по лицу его ходили желваки, лежащие на столе руки непроизвольно сжались в кулаки. Казалось, еще секунда, и он вскочит и ударит Зубова кулаком в лицо. Но секунды шли одна за другой, и ничего не происходило. Затем лицо врача разгладилось, и он поднял на Зубова совершенно безмятежные глаза. Теперь уже капитан отдал дань умению Крушельницкого владеть собой.
– Если я пойму, в чем тут дело, то обещаю, что все тебе расскажу, – сказал он. – Во-первых, я профессионал и умею отличать личное от общественного. А во-вторых, Липа тут совершенно точно ни при чем. Точнее, не так, она совершенно точно при чем, но она никого не убивала. И я это докажу.
– Ты так убежден в ее невиновности, потому что ты ее любишь? – спросил Зубов, осознавая, что ведет себя неприлично. Впрочем, к черту корректность, когда речь идет о нескольких убийствах, совершенных полным психопатом.
– Я убежден в ее невиновности именно потому, что я – профессионал, – улыбнулся Крушельницкий. И его улыбка не сулила потенциальному противнику ничего хорошего.
Глава 10
Когда много позже Зубов пытался понять, в какой именно момент события начали разворачиваться с головокружительной скоростью, и много месяцев буксовавшее расследование вдруг начало двигаться к развязке так быстро, что на виражах закладывало уши, в памяти всплывал именно тот телефонный звонок.
Он раздался в четверг в полдень. На этот день была назначена эксгумация тела Екатерины Стрижовой. Зубов и сам не знал, чего он хотел больше, чтобы убитая на самом деле оказалась Евой Бердниковой, с которой тогда можно было снять обвинения в серийных убийствах, или Ева была жива, как продолжала утверждать Анна.
Он как раз раздумывал над этой неопределенностью, со стороны сильно смахивавшей на непрофессионализм, когда раздался телефонный звонок. Алексей вынырнул из раздражавших его мыслей и взял трубку.
– Здравствуйте, – услышал он мелодичный женский голос. – Меня зовут Наталья, я – племянница Ольги Аполлинарьевны Бабурской. Я – ее наследница, вот, приехала из Москвы, чтобы разобрать вещи и прикинуть, что мне делать с домом и квартирой. Конечно, в права наследования я еще не вступила, но завещание оглашено, поэтому бывать в доме мне никто запретить не может.
– Так и я не запрещаю, – сказал Зубов. – Вы мне-то зачем звоните?
– Так мне Аня посоветовала. Анна Бердникова. Мы, естественно, общаемся, потому что запасные ключи от дома хранились у нее. В общем, она любезно согласилась приехать сюда и показать мне, что тут и как. Мы начали осматривать дом и нашли вещи. И после этого Аня сказала, что очень важно вам об этом сообщить.
– Какие вещи? – спросил Зубов устало. Он был немного простужен, поэтому мысли проходили как сквозь вату.
– Джинсы, куртку, кроссовки. Аня сказала, что это вещи ее сестры Евы. Но она не знает, как именно они оказались в доме Бабурских. И да, в пакете еще лежал парик. Хотя Аня сказала, что у Евы такого никогда не было. У нее свои волосы такие – светлые, длинные.
Вата в голове моментально исчезла. Сознание стало четким и острым.
– Вы хотите сказать, что в доме вашей тетки вы нашли одежду Евы Бердниковой и парик, имитирующий ее прическу? Где именно это все лежало?
– В подвале, – с готовностью ответила молодая женщина. – Там есть большая кладовка для хранения банок с заготовками. Соления, компоты, сухие грибы. Тут все на стеллажах расставлено, и на одном из них лежал пакет. Я его нашла и очень удивилась, потому что никакой другой одежды в кладовой не было. Подняла наверх, показала Ане, она велела позвонить вам.
– Понятно, – сказал Зубов. – Скажите, Наталья, Анна сейчас там, рядом с вами?
– Да. Точнее, я в кухне, а она в гостиной. Мне показалось, что она расстроилась при виде этих вещей.
– Попросите ее никуда не уезжать. Я сейчас приеду вместе с оперативной группой. Нам нужно провести изъятие найденных вами предметов, а также их официальное опознание.
Ситуация постепенно прояснялась. По запротоколированным показаниям Анны Бердниковой, изъятая одежда принадлежала ее сестре Еве. А проведенный генетический анализ эксгумированного тела окончательно подтвердил, что летом прошлого года Ева Бердникова была убита. Она не могла совершить убийства Михаила и Ольги Бабурских и Игоря Зябликова, не могла вывести из строя тормоза в машине Егора Ермолаева, не могла приходить в квартиру к Анне и оставлять там свои новые рисунки. Все это делал совсем другой человек, отчего-то переодевающийся Евой и спрятавший ее одежду в подвале дома Бабурских.
– Итак, кто наш основной подозреваемый? – спросил Зубов у Лаврова, когда они, смертельно уставшие, снова очутились в своем служебном кабинете, существенно выстуженном от того, что, убегая на выезд, Алексей забыл закрыть форточку. – Под номером один предлагаю обозначить Светлану Калинину, домработницу Бабурских, которая знала всех потерпевших, имела доступ в квартиру Анны и Евы, а также вполне могла спрятать одежду в подвале дома. У нее и повод имелся достаточно веский. В завещании Ольги Бабурской ей отписана довольно значительная сумма. Когда оно вступит в силу и Калинина получит эти деньги, она сможет никогда больше не мыкаться по чужим квартирам и особо не напрягаться в поисках работы.
– Ну да, это веский довод для того, чтобы убить Ольгу Аполлинарьевну, вот только совершенно не объясняет, зачем ей было убивать всех остальных, – возразил Лавров.
– Не скажи, – покачал головой Зубов. – Для того чтобы наследовать деньги Бабурской, сначала нужно было избавиться от ее мужа. Поэтому убийство старика тоже вполне объяснимо. После смерти Евы она получила доступ к ее квартире, в которой могла жить до вступления в права наследства. Что касается Зябликова, то я еще раз опросил медсестричек в его отделении. Понимаешь, мне казалось странным, что взрослый мужик, пусть даже и страдающий серьезным заболеванием, но все-таки не немощный инвалид, может обходиться совсем без женщины. Его, конечно, все описывали как человека очень замкнутого, но тем не менее. В отделении у него ни с кем романа не было, это все подтвердили, но одна из медсестер все-таки вспомнила, что однажды встретила своего завотделением в супермаркете, и он был с женщиной.
