Родман вздохнул и продолжил:
— Инициировали открытие коррупционных уголовных дел, устроили лазейку на эту сторону, фактически — вытеснили их, перевезли их и доставили на место. Предоставили им всё, о чём они нас просили: дополнительные средства, оборудование, людей и прочее. Надеялись, что они действительно смогут возглавить ваших соотечественников здесь и помочь нам управлять ситуацией. Уберёте мяч?
— Да, конечно, — кивнул я.
Мой мяч мог оказаться на траектории мяча Родмана, поэтому я поднял его с грина, бросив на это место монетку.
— Секунду, пожалуйста.
Родман долго целился, сделал патт, и мяч прокатился мимо лунки, остановившись сантиметрах в тридцати за ней. Родман поморщился:
— Ваш удар.
Я уже заметил, что Родман не слишком хорош именно на грине. Видимо, пространственное воображение у него было слабее, чем у меня. Мне же, привыкшему в голове выстраивать баллистические траектории, учитывая все отклонения, это было проще. Два с половиной метра для меня была очень небольшая дистанция. Учёл уклоны, ударил — мячик загремел в лунке. Родман быстро добил свой. Мы покатили тележки к следующему «ти».
— К сожалению, достичь этого им не удалось, — продолжил мой собеседник. — Моё руководство не учло того простого факта, что упомянутые люди и на той стороне никакой любовью соотечественников не пользовались, и на этой таковую им тоже заработать не удалось, хотя обещали они противоположное. Наше руководство верило их заверениям и платило, а они сразу начали грызню между собой, делёж активов — и, в конце концов, ситуация стала ещё более неуправляемой.
— Вообще-то они этим всегда занимались, — уже засмеялся я. — Странно было не знать.
— Не я принимал решения, к сожалению, — сказал он. — И в этот момент наиболее организованной и целеустремлённой силой оказались другие люди, нам глубоко враждебные. И это наложилось на открытие целого ряда богатых месторождений металлов, природного газа и, в конце концов, нефти. Мы слишком доверились уверениям и обещаниям наших коррумпированных союзников, слишком долго почивали на лаврах и, как результат, получили так называемую Территорию Русской Армии. Она прекрасно выполняет заложенные в неё нашим проектом функции барьера между цивилизациями, но с не меньшим успехом — функции барьера между нами и нефтью, между нами — и контролем над Новой Землёй, между нами — и вообще каким-либо контролем над ситуацией.
Я пожал плечами, сказал:
— Ну, пока ничего нового вы мне не открыли: это всё видно со стороны, лежит на поверхности.
— Это вступление, никаких откровений я пока и не собирался произносить, — ответил Родман. — В общем, контроль нами был утрачен, попытки не дать укрепиться тоже провалились. Нефтепродукты, металлы и налаженное производство востребованной здесь промышленной продукции помогло русским организовать «горизонтальные связи» с другими территориями. Мы пытались мешать закупкам военной техники и оборудования Русской Армией, но с малым успехом. Для них закупали технику другие территории, рассчитываясь за нефть и товары здесь. Какие-то каналы нам удавалось перекрывать, но многие — нет. Здесь нет такого международного законодательства, как в Старом Свете, запретов на перепродажу не существует, поэтому — результат налицо. Ещё сложнее нам обосновать перекрытие каналов поставки промышленного оборудования. Единственное, что мы можем делать, это мешать, ссылаясь на технические трудности, но тянуть такую политику бесконечно невозможно. К тому же мы и сами пользуемся нефтью здесь, закупая её, правда, у ваших недружелюбных соседей, делая их при этом сильнее, что тоже очень недальновидно.
В общем, пока всё шло по сценарию «Что русскому здорово, то немцу смерть». Всё, что работало в плюс для русских, было ножом вострым для Ордена. Ничего нового даже в этом мире.
— Может быть, вам как раз не следовало проводить политику давления против русских? — спросил я. — Вы просто настроили их против себя, ничего при этом не добившись. Ваш удар, кстати.
Родман выставил «ти», установил мячик. Пар лунки всего два, расстояние — сто сорок ярдов. Не сложно, но и не просто: ошибаться нельзя. Кусты, бункеры. Родман сыграл восьмым айроном, забросил мячик точно на грин, но не слишком близко к флагу. Патт будет сложным — под спуск.
— Ваш удар.
Чем выше номер айрона — тем круче траектория полёта мяча, тем меньше он потом катится. Но и удар короче. Я решил сыграть семёркой — такого поставленного свинга, как у Родмана, у меня нет. Значит, мне лучше перебросить мяч через флаг, а оттуда сыграть в горку: так проще. С другой стороны, мячик может и до раффа так докатиться — и выбивай его оттуда. Про два удара можно будет забыть.
Установил мячик на низком «ти», прицелился. Траектория простая: только бы не перелетел. Звук получился хорошим, сочным. Мяч по чёткой дуге пошёл вверх и вперёд, завис на какое-то время в верхней точке, после чего стремительно полетел вниз, упал почти возле самого флага с глухим стуком, слегка подпрыгнул, немного прокатился, остановился. Хорошо, что почва на грине не пересохшая — поливали недавно, а то бы как на бетон упал и скакал бы по непредсказуемой траектории.
— Идеальный удар! Мои поздравления! — Это Родман.
Мы пошли к мячикам и он продолжил свою речь:
— Может быть, и не следовало, — согласился Родман с моим заявлением. — Орден вообще допустил массу ошибок, и не только с русскими. Чего стоит хотя бы дробление американской территории! Это ведь тоже показатель ошибок — развалить свою же страну. Именно для исправления ошибок и будет создаваться управление специальных проектов, в котором мы с вами должны работать.
— Если договоримся, — добавил я.
— Если договоримся, — эхом повторил Родман.
— Итак, что вы задумали?
— Давайте сыграем патт, а потом продолжим. Не возражаете?
— Нет, нисколько.
Его удар был первым, бил Родман под уклон. Я на всякий случай убрал свой мяч, пометив место, чтобы потом не возникло спорных ситуаций, если Родман ударит слишком сильно и промахнется мимо лунки. Родману нужно было пробить метра на четыре, под уклон, с боковым уводом. Тяжеловато, прямо скажем. Он долго, по-настоящему долго готовился на этот раз, несколько раз целился, отходил, опять возвращался. Приседал, опираясь на паттер, пытаясь разглядеть все изгибы грина. В конце концов, ударил и промахнулся. Мяч прокатился сантиметрах в двадцати левее лунки — и остановился лишь в метрах полутора за ней. Родман поморщился.
— Не стоит расстраиваться, это был очень сложный патт, — сказал я.
— Я плохо сыграл на грине, — с кислой миной констатировал он. — В отличие от вас, я очень хорошо знаком с полем, поэтому мне это непростительно. Ваш удар.
Мне было проще. Мяч лежал метрах в трёх от флага, но траектория удара была простой и понятной — главное, только силу удара рассчитать правильно. Всё, что превышает в длину два метра, уже уходит в область непредсказуемого. Надо аккуратненько, аккуратненько…
