– Грант! Грант Эндербай… мой друг… мой старый друг! Входи же, входи…
– Бо-Карет! – выпалил я. – Бо, я…
– Тс-с-с! – Он прижал палец к губам, еще шире распахнув глаза, бросил взгляд в одну сторону улицы, в другую, а потом втащил меня внутрь и быстро запер дверь. – Тихо, Грант, тихо… это теперь город тишины, где только они веселятся и пируют, обделывая свои дьявольские дела. И, возможно, скоро они будут повсюду.
– Они? – спросил я, инстинктивно догадываясь, каков будет ответ.
– Те, о ком ты когда-то предупреждал нас – торговцы в тюрбанах!
– Я и сам так подумал, и они уже повсюду… но о каких делах вы говорите?
И тут Бо-Карет рассказал историю, наполнившую мое сердце ужасом. Я твердо решил не успокаиваться до тех пор, пока не попытаюсь исправить причиненное этими торговцами зло.
Всё, по словам моего хозяина, началось много лет назад. Я не пытался уточнить дату; как я мог, учитывая, что Бо-Карет по виду постарел на тридцать лет, в то время как я всего на двенадцать? В город привезли такой огромный рубин, что никто не верил в его существование, пока не видел собственными глазами. Это был дар, проявление уважения со стороны торговцев по отношению к жителям Дилет-Лина, и, как таковой, он был водружен на пьедестал на главной площади города. Однако несколько ночей спустя город начал охватывать ужас. Трактирщик таверны рядом с площадью, заперев двери на ночь и выглянув из окна, заметил странное, глубокое, красноватое мерцание, испускаемое гигантским драгоценным камнем, мерцание, которое пульсировало и, казалось, жило собственной жизнью. На следующий день трактирщик рассказал о том, что видел, и тут выяснилась поразительная вещь. Все остальные, привезенные ранее рубины в городе – совсем маленькие в кольцах, амулетах, приборах и другие, больше и не так тщательно обработанные, приобретенные богатыми горожанами просто ради обладания ими, – все они мерцали по ночам, словно реагируя на активность своего большего собрата. И с этим неземным мерцанием пришел странный паралич. Все люди, кроме торговцев в тюрбанах, стали вялыми, слабыми, неспособными и несклонными ничему радоваться и веселиться, еле-еле выполняющими свои обычные обязанности. Шли дни, и сила огромного рубина и его меньших собратьев нарастала, как и странная вялость жителей, и только тогда, слишком поздно, стало ясно, что это заговор. Выяснились и его цели.
На протяжении долгого времени толстых черных рабов из Парга становилось все меньше. Торговцы увозили их из города быстрее, чем они поступали, и кончилось тем, что их осталось всего горстка; и эти последние, услышав, что скоро в гавань опять придет черная галера, сбежали от своего хозяина и покинули город в поисках менее опасного местопребывания. Это произошло незадолго до того, как рогатые торговцы привезли в Дилет-Лин огромный рубин. Постепенно наведенная им летаргия возрастала. Вскоре ее эффект при дневном свете ощущался почти так же сильно, как ночью – и одновременно число торговцев в странной обуви увеличивалось, а к пристани приставали все новые черные галеры. Потом начали пропадать люди – трактирщик здесь, шахтер там, торговец из Ултара, и доставщик тэга, и сын серебряных дел мастера. Вскоре влиятельные люди начали продавать свой бизнес, дома и покидать Дилет-Лин, переезжая в Ти-Пент, Ултар и Пир. Я был рад, услышав, что Лита и ее братья тоже уехали, хотя испытал чувство странной печали, узнав, что вместе с Литой отбыли ее красавец-муж и двое забавных детей. Сейчас она уже в том возрасте, сказал Во-Карет, что ее можно принять за мою мать; но красоту свою сохранила.
К этому времени было уже хорошо за полночь, и по всему дому начали мерцать крошечные красные точки света. Их феерическое сверкание навевало дремоту. Бо-Карет то и дело прерывал свой монолог, зевая и встряхивая головой. Приглядевшись, я понял, что источником странного излучения были рубины. В точности как описывал Бо-Карет! Десять крошечных рубинов были врезаны в основание изящного кубка; еще больше украшали висящие на стенах серебряные и золотые тарелки; пылающие кусочки драгоценных кристаллов были вставлены и в корешки книг в кожаных переплетах. Постепенно бормотание моего хозяина совсем смолкло, и он уснул в кресле, потерявшись в безрадостных снах, от которых его морщинистое лицо приобрело выражение ужаса.
Я должен был увидеть огромный рубин. Я не искал объяснения этому скоропалительному решению (в снах часто делают то, что никогда и в голову не пришло бы в мире бодрствования), но знал, что не успокоюсь, пока собственными глазами не увижу удивительный драгоценный камень.
Я вышел из дома через заднюю дверь, запер ее за собой и положил ключ в карман. Я знал, что у Бо-Карета есть дубликат ключа; кроме того, мне могло потребоваться без задержки вернуться в дом. Я хорошо представлял себе план города и через лабиринт боковых улочек мог без труда добраться до главной площади. Эта площадь находилась далеко от района С’имла, рядом с портом, и по мере приближения к берегу я пробирался все осторожнее. Еще бы! Вся эта часть города кишела злобными торговцами! Удивительно, что меня не заметили в первые же несколько минут; и когда я увидел, что эти дьявольские создания делают, не осталось и тени сомнения, что худшие опасения Бо-Карета подтверждаются. Понимая, что если меня обнаружат, последствия могут быть самыми трагическими, дальше я крался еще более осторожно. Каждый уличный угол стал средоточием ужаса, где нечто скрывающееся в засаде, невидимое заставляло меня оглядываться через плечо и подпрыгивать при легком трепетании крыльев летучих мышей.
Я перешел на бег, яростно работая ногами, поскольку теперь точно знал, чем именно рогатые твари занимаются по ночам. Фантазия разыгралась, и росло ощущение, будто кто-то преследует меня в темноте. Поэтому, когда я внезапно вырвался из тьмы в ослепительный, ярко-красный свет, это застало меня врасплох. Я попытался остановиться до того, как врежусь в четырех монстров в тюрбанах, стоящих у основания постамента с рубином, но сделал это слишком резко. Развернулся на пятках и чуть не упал, цепляясь за круглые булыжники. В тот краткий миг, когда я, кренясь, восстанавливал равновесие, стражи огромного драгоценного камня бросились ко мне. Со страхом оглянувшись, я увидел, как они мчатся в мою сторону.
Хотя я был на площади совсем недолго, но увидел более чем достаточно, чтобы окрепла моя прежняя решимость сделать что-то с вторжением отвратительных, коварных торговцев. Мчась по ночным улицам, мимо домов и таверн, темными силуэтами возвышающихся с обеих сторон, я видел мысленным взором ужасную картину, которую успел мельком разглядеть на площади. Там стояли четыре стража с огромными, пристегнутыми к поясам ножами, похожий на пирамиду базальтовый, сужающийся кверху помост с вырезанными в нем ступеньками, четыре пылающих факела в черных металлических держателях, и на плоской поверхности базальтового алтаря огромный алый камень, пульсирующий собственной жизнью. Его бесчисленные грани ловили и отражали свет факелов, усиливая, таким образом, собственное излучение. Гипнотизирующий ужас, злобный монстр – вот что такое был этот огромный рубин!
Потом совсем рядом позади я услышал странный, завывающий крик, – явно сигнал тревоги! – разнесшийся по узким проулкам Дилет-Лина. Теперь буйное воображение нарисовало мне совсем другую картину. Я представил себя с железным браслетом на ноге, прикованным к длинной цепи безгласных, безропотно подчиняющихся своей судьбе людей, которых видел всего несколько минут назад. Их вели к пристани, а потом на черные галеры. Этот вспыхнувший в сознании образ заставил меня припустить еще быстрее, хотя топот ног за спиной не стихал. Однако мои усилия были бесполезны, даже, может, хуже, чем бесполезны, потому что вскоре я начал уставать, и замедлил движение. Дважды я спотыкался и падал. Во второй раз, поднимаясь, я испытал страстное желание, чтобы ноги обрели крылья и унесли меня отсюда. Все происходило точно в ночном кошмаре (как, собственно, и обстояло дело), где ты бежишь, бежишь сквозь порожденные подсознанием слои черной патоки, не в силах увеличить расстояние между собой и своим бесплотным преследователем. Единственная разница состояла в том, что, во сне или нет, я четко знал, что речь идет о моей жизни!
