– Прямо сейчас пятьдесят тысяч хотите?
– Что?
– Переходите к нам. Даю вам пятьдесят тысяч долларов. – Он открыл портфель, засунул в портфель руку и что-то такое там с видимым удовольствием ощупал, должно быть пачки долларов.
Клара изо всех сил постаралась не ахнуть «вы что, с ума сошли?», «прямо здесь, сейчас?», не закричать «ура!» или «ой, скорей!». У нее закружилась голова, не в переносном смысле, не от собственных умопомрачительных успехов, а буквально.
– Ваш издатель вам платит меньше. Он – мелочь пузатая.
То, что платил мелочь пузатая, казалось Кларе огромными деньжищами, которые неизвестно почему платят ей за счастье писать… и, конечно, это было меньше, много-много-много меньше.
– Мне пора, – поднялась Клара, – спасибо за предложение.
Она и сама не знала, почему ушла.
Обидно вел себя с ней этот непримечательный московский человек с портфелем. Как будто ему можно людей называть «мелочь пузатая». Как будто она сейчас все отдаст за этот его портфель. Как говорила Берта – «помни, кто ты»?.. Клара не знала кто она, но точно не та, кого можно поманить вот так – будто без любви, не ухаживая, за деньги. Кроме того, было очень интересно получить такое предложение, встать и уйти. Это было круто. Как в кино. Ну, и, честно говоря, у нее не было ощущения потери. Напротив, была злая уверенность, что все впереди, все еще будет, и даже лучше.
Клара села в троллейбус около Катькиного сада, чтобы ехать в детский сад. Ей вдруг стало очень, просто невыносимо грустно, как будто ее надежды были жестоко обмануты, будто она Золушка в мечтах о принце приехала на бал, а ей велели квартиру убрать… то есть дворец. Почему, ведь все было просто оглушительно хорошо: предложение показывало, каких она достигла успехов, а что сделано в хамской форме, так что взять с этого московского типа. Но настроение было ужасным, она смотрела вокруг и думала: зачем она звезда, зачем все на свете так печально, зачем она приезжала, зачем на троллейбусе, зачем в Армани, зачем Андрюшу в садик повела?..
На сиденье впереди женщина читала ее книжку в яркой обложке, и Клара, печальная звезда, приняла скромный, чуть утомленный вид и исподтишка посмотрела, не читает ли кто-нибудь еще ее книжку, – вбок и вперед, и вдруг как будто взрыв. Впереди через три ряда у окна сидела Карл!
Троллейбус тронулся, Клара смотрела на ее стриженый затылок – вскочить, подойти? Они не виделись – сколько? Они с Карлом перестали общаться – эту дату забыть невозможно – за восемь месяцев до рождения Андрюши.
…После развода у Клары осталось странное чувство непрочности всего – раз уж рухнула такая основательная конструкция, как ее брак, значит, все может перемениться… Все и переменилось, прежде было будущее предопределено, а стало – что делать? Берта повторяла: «Разрушить-то не фокус, а вот создать…»
Родители, конечно, никуда не делись. Клару теперь стали отпускать на сколько хочет и куда хочет, у Берты была установка: дочери нужно выйти замуж, устроить свою жизнь.
– Почему ты так небрежно одета, посмотри, как ты выглядишь… хоть накрась глаза на всякий случай, – говорила Берта.
– Зачем? Я иду гулять с Мурой.
– Для тебя теперь каждый день – это случай, ты так должна относиться…
Вся эта истерика проходила мимо Горячева, профессору Горячеву было бы очень унизительно знать, что все мысли Берты лишь о том, как Клару пристроить. Их с Бертой разговоры были похожи на разыгрывание пьесы, в которой каждый говорит о своем, не слушая другого.
– Ты знаешь, куда она пошла? А куда вчера уходила? Я беспокоюсь, что она никого не найдет… Я беспокоюсь, что она найдет неподходящего человека…
– А у меня сегодня защита двух аспирантов.
После развода прошло не так много времени, чтобы они совершенно пришли в себя, но Клара опять все взбаламутила.
– Сначала развод, потом спекуляция, я даже не знаю, что хуже!.. – кричал Горячев. – Почему у всех нормальные дети, учатся в институтах, а ты ушла из института, и какую же профессию ты хочешь приобрести? Тебя влечет профессия «спекулянтка»?!
– Мало того, что ты выкинула все наши мечты в окно, так теперь тебя посадят за спекуляцию! И я умру! – вторила Берта. – И папа, само собой, тоже.
Спекулянтка! Скандал! Выяснилось, что Клара купила в комиссионке за десять рублей американскую военную куртку и продала за тридцать.
– Рыться в старье?! Моя дочь рылась в старье!..
– Перепродавать?! Вместо диссертации?
– Ты просто глупа, если думаешь, что это может стать твоим делом жизни… Ты меня очень разочаровала.
– Это все твоя глупая страсть к фирменным вещам!..
– Ты говоришь, что не интересуешься фирменными вещами? А зачем ты купила платья пятидесятых, и шляпки, и кружева, и подкладки?.. Платье из органзы не носят с солдатским ремнем.
– Так можно бог знает до чего дойти!.. Если ты купишь этот плащ, ты…
– До чего ты можешь дойти, если купишь этот плащ? А ты сама подумай!
– Тут пахнет!.. Ах, это просто запах старой одежды?!
– Где ты будешь это продавать? Здесь? Дома?! При ребенке?! Ах, ты не собираешься при ней заниматься проституцией! Что значит – ты не собираешься при ней заниматься проституцией?! Ну знаешь, это уже просто хамство!
У Клары вдруг обнаружились способности одновременно к моделированию одежды, шитью и торговле, то, что она хотела сделать, сейчас назвали бы «открыть бутик винтажной одежды», а в те времена называли «спекуляция» и «тебя посадят».
– Ты будешь пускать сюда людей?! Домой? Тебя посадят за спекуляцию джинсами.
– Я не спекулирую! И где ты видишь джинсы?!
– Все равно, ты перепродаешь. Тебя посадят за спекуляцию!
– Я не перепродаю. Я переделываю старые вещи, украшаю… Это будет ателье.
– Тебя посадят за ателье.
В ход пошло все: Берта и профессор Горячев даже вытащили из шкафа семейные скелеты.
– Это в ней проснулся дедушка… – виновато сказала Берта.
– Дедушка-инженер? – спросила Клара.
– О если бы… Он любил юбки… кофты тоже. Он был портной. Погиб на фронте.
Оказалось, дед-портной до войны год сидел за коммерцию. У Клары, получается, имелись наследственные преступные коммерческие наклонности.
По мнению родителей, оставалось совсем немного времени на то, чтобы Кларе найти себя, а ее кидало от одного прекрасного плана к другому. Она то хотела открыть ателье, то поступить в театральный, стать конферансье, пойти в КВН, то начинала писать роман. Родители приводили аргументы против:
– ты будешь спекулянтка (актриса, конферансье, писательница из тебя не получится)
– неприлично
– ненадежно
– легкомысленно
