Глядя на правильную и одновременно оригинальную и острую на язык Ульяну трудно предложить, что у нее в доме так много ненужных вещей. Глупых, милых, но совершенно необязательных. Я легко могу представить, как Ульяна одним движением сгребает все это в мешок и со смехом относит на помойку. А все аккуратно расставлено по полкам… Может, это вещи ее мамы? Какие-то фарфоровые собачки, балерины, расписные тарелки, вязаные, шитые игрушки – куклы, жираф, на стене в тесной прихожей висит большая красивая лошадь с пышной гривой, а на этой лошади – еще как минимум десять предметов – валенные разноцветные кошечки, вязаный слоник, шитые из лоскутков куколки, сушеные ягоды…
Куча книг – везде, на полках, на полу, на подоконниках… Грамоты, фотографии, кубки-призы, наверное, Ульяна, как и я, пока училась в школе, принимала участие в разных конкурсах – нужных, ненужных…
Правда, в квартире было очень чисто – идеально вымытый пол, ни пылинки, сверкающая люстра, чистые окна и занавески.
– Вы голодные? – спросила Наталья Петровна. Тетей я решила ее все-таки не называть.
– Очень, мам. Мы у Андреева проторчали, он нам пустого чая налил, Наде вон еще водки, – Ульяна подмигнула мне.
Я подивилась, как легко она говорит с мамой об Андрееве, но, судя по реакции Натальи Петровны, та не знала главного – что ее дочери нравится Андреев. Я практически уверена, что нравится.
– Не платит, так хоть бы накормил, – улыбнулась Наталья Петровна.
– Мам, я тебе объясняла, что мне это нужно. Что это важнее денег, деньги я в другом месте заработаю.
– Конечно, я же не против. Я сама ничего не зарабатываю, – обезоруживающе улыбнулась она мне.
А я внутренне съежилась. Хорошие они люди, кажется, но так все непросто…
– Вот, – Ульяна выложила на стол тонкую пачку тысячных купюр. – Мне сегодня заплатили, я сразу всё сняла. Оставила на обед только. Это на оплату квартиры и в магазин еще хватит сходить.
– Я прочитала сегодня твои новые статьи, – сказала Наталья Петровна. – Села и прочитала. Очень интересно. Откуда только ты это все берешь? Удивительно…
– Из книг, мам, – ответила Ульяна.
И опять мне показалось, что в тоне ее проскользнуло доброе снисхождение…
– Я просто удивляюсь, какая умная она выросла! – Наталья Петровна пододвинула мне тарелку с пюре и большим куском курицы.
– Мне это много…
– Ешьте-ешьте! Вам сейчас нужен белок, организм готовится к размножению… – Наталья Петровна подмигнула мне и слегка порозовела. – Возраст у вас такой. Наш организм всё за нас знает. Что нам – размножаться пора или помирать. Нас не спросили.
– Мам… пожалуйста…
– А что? Я столько лет вообще об этом не говорила, надо же становиться современной… Ой… – Наталья Петровна, теребившая свои бусы, случайно их порвала и неровные круглые бусинки рассыпались по столу и скатились на пол. Я присела на пол, чтобы собрать их.
– Что вы, Туся! Еще не хватало! – Наталья Петровна стала поднимать меня с пола. – Потом соберем!
– Мам, ты расскажи лучше, – вздохнула Ульяна, собирая бусинки на столе, – какая я умная. Это интереснее, чем о подготовке к размножении или к…
– Да! Правда! – Наталья Петровна резко развернулась, чтобы подключить чайник, и на секунду прижала голову Ульяны к себе. – Ульяша – просто супермозг! У нее голова даже всегда горячая. Я раньше пугалась, думала – температура, а теперь привыкла. У нее такой вот бурный мозговой процесс. Я в сравнении с ней – безмозглая букашка, хотя я и высшее техническое образование имею, МАДИ с красным дипломом, между прочим, и не самый последний факультет. Но Ульяшка… Вот ведь и не столько мы с ее папой в нее вкладывали, сколько всего проявилось! Правда папа у нас – кандидат наук в прошлом! В прошлом, все это в прошлом…
– Мам… – Ульяна, аккуратно ссыпавшая все бусинки в пакет, прервала мать, через силу улыбнувшись. – А можешь сделать чай не обычный, а с лимоном и имбирем? Остался еще кусочек имбиря? У тебя очень вкусный чай получается, угостим Надю.
Наталья Петровна как-то сникла, кивнула, полезла на верхнюю полку, достала оттуда жестяную коробочку, проговаривая:
– Да-да-да… еще и мяту положу… Мята от всех болезней… И еще бусы рассыпались… Это же папа мне дарил… Папа же у нас… пока жив был… то есть… да… пока… я сама инженер… сейчас-сейчас… с имбирем… это наш любимый чай… семейный… да…
Странно, а вот у нас дома вообще о нашем «папе» не говорится. Никогда. Нет его и нет. Как будто и не было. Может быть, бабушка с мамой без меня о нем говорят? Но при мне – никогда, наверное, договорились когда-то. Это не запрет, просто о нем нечего говорить. Пустое место.
Мы с Ульяной быстро и с аппетитом ели, а Наталья Петровна молча, сосредоточенно делала чай, заварила, поставила чашки, налила мне, Ульяне и неожиданно, как ни в чем не бывало, продолжила:
– Ульяшин папа писал кандидатскую по очень интересной теме, очень! Могу рассказать, если хотите.
– Нет, не хотим, – мгновенно ответила Ульяна и аккуратно, слишком аккуратно положила куриную косточку на край тарелки. Мне даже показалось, что она хотела с этой косточкой сделать что-то другое.
– Я вот Наде хотела рассказать. Правильно я вас называю, да?
Я кивнула, глотая кусок курицы и думая, что не зря я колебалась, стоит ли идти.
– Тема такая: «Изучение фильтрационных параметров латеральных флюидоупоров с целью уточнения параметров…» – быстро проговорила Наталья Петровна, словно боясь, что ей не дадут сказать что-то очень важное, но осеклась под огненным – иного слова не подыщешь – взглядом Ульяны. – Хорошо, – сказала она каким-то другим голосом. – Я не буду. На самом деле, что это я? – Наталья Петровна негромко рассмеялась. – Вообще… Я дома одна сейчас сижу много, мне поговорить хочется.
– Мам, может, тебе все-таки стоило пойти к одноклассникам? – мягко спросила Ульяна.
– Не знаю, нет. – Она нахмурилась. – Они в дорогом месте собираются, решили вдруг. Я ж не могу там сидеть просто так, надо что-то заказывать… Да и разговоры… Как хорошо жить в Германии, да как хорошо в Канаде, да как хорошо в Израиле… Чего там хорошего? Особенно в Израиле? Стреляют каждый день? У нас многие уехали, приезжают сюда по делам, собираются, рассказывают… – объяснила она мне. – А мне и здесь хорошо. Даже если и не хорошо, я уехать не могу… Ульяша, ты прости, я вам мешаю, да? Но я не пойду к одноклассникам сегодня. И… они уже разошлись, наверное.
– Мам, ерунды не говори. Конечно, разошлись. Время уже – почти одиннадцать.
– Да я что-то ведь другое сказать хотела, – Наталья Петровна потерла голову, – важное, мне мысль в голову пришла… А! Да! Ульяшка такая умная вдруг стала, в девятом классе или десятом, я не помню… – продолжила Наталья Петровна, – и все друзья куда-то подевались. Не смогли пережить ее превосходства. Заканчивала школу в полной изоляции, считай. А вы, Надя, хорошо учились?
