Островой понял, что подошел к кульминации своего расследования, и хотел уйти из потайной комнаты, чтобы вернуться сюда с ордером и следственной группой, как вдруг заметил движение на экране, отображавшем кабинет директора.
Островой понял, что выйти сейчас не удастся, и вгляделся в экран монитора.
В кабинет, разговаривая, вошли два человека.
Один – широкоплечий, вальяжный, уверенный в себе мужчина средних лет, с вьющимися светлыми волосами и широким красивым лицом, в отлично отглаженных серых брюках, безукоризненной белой рубашке и бордовом шелковом галстуке. Второй – нервный, взвинченный человек лет сорока, во всем черном, с седой прядью в темных волосах. Капитан Островой без труда узнал в нем Вернера Артуровича, ответственного за доставку мебели.
Островой не слышал, о чем они разговаривают.
Он склонился над пультом с мониторами, нашел нужную кнопку и включил звук.
– Я повторяю, Вернер, – говорил светловолосый, который вел себя как хозяин положения. – Я очень разочарован! Масса трупов – и никакого результата! Ты приволок мне целую библиотеку, вместо того чтобы найти единственную нужную книгу…
– У меня не было времени! – отмахнулся человек в черном. – Я привез все книги, чтобы вы сами в них разобрались…
Сейчас голос его был совсем не такой, как когда он разговаривал с работягами. Здесь, в кабинете хозяина, он явно нервничал и злился.
– Я повторяю: хватит крови! Я поручил тебе найти артефакт, нашу семейную реликвию, но не такой ценой! – Хозяин повысил голос.
Человек в черном криво улыбнулся. Его улыбка напомнила Островому волчий оскал.
– Господин Иоганн, – ответил он шефу. – Вы наняли меня – значит, знаете о моей профессиональной репутации. Я действую жестко, но эффективно. Я уже совсем близко подошел к артефакту. Вы не хотите крови? Хорошо, ее больше не будет. Основную работу сделала за меня та женщина. Она тоже идет по следу артефакта, и она приведет меня к нему. Мне останется только забрать у нее вашу реликвию. Возможно, это будет уже сегодня…
– Прошу вас, без лишнего насилия! – процедил шеф. – Мне это может повредить!
– Хотите и на елку влезть, и не уколоться? – Вернер снова криво усмехнулся. – Ладно, я постараюсь обойтись без насилия.
– В конце концов, это была совсем простая задача! Я же с самого начала сказал, где находится артефакт…
– Ну да, вы назвали мне адрес. Но не разбирать же дом по кирпичику! Мне нужны более точные координаты, и я их получу! Ладно, мы друг друга отлично поняли! И не мешайтесь у меня под ногами! – Вернер, не прощаясь, покинул кабинет.
Островой закусил губу. Какая женщина связана с библиотекой покойного профессора? Только Иветта, не на племянникову же жену думать…
Сердце капитана подсказало ему, что убийца в черном говорил о Вете Сычевой, он понял, что ей грозит смертельная опасность, и не мог прийти ей на помощь, не мог покинуть свое укрытие, не раскрыв карты и не провалив тем самым расследование… Но, однако, отчего же Вета ничего не сказала ему про артефакт? Ведь если Вернер следил за ней, стало быть, она предпринимала какие-то шаги самостоятельно?
Капитан почувствовал обиду – она ему не доверяет…
Тем временем светловолосый мужчина (наверняка это был господин Ван дер Роде) надел пиджак и снял трубку телефона.
– Подготовьте мою машину, – бросил он резко. – Да, «ауди». Я поеду к заказчику…
Едва договорив, директор стремительно вышел из кабинета и запер за собой дверь.
Капитан с трудом выждал полминуты, выбрался из потайной комнаты, отпер дверь кабинета своим незаменимым швейцарским ножом и бросился на улицу.
Он увидел, как от стоянки возле магазина отъехал темно-синий «ауди», и пристроился за ним, стараясь не попасться на глаза Ван дер Роде.
Скоро он понял, что директор едет на Васильевский остров.
Вета стояла перед знакомым домом на Двенадцатой линии.
За то время, что она здесь не была, произошли кое-какие изменения: красивый трехэтажный особняк голубого цвета был испорчен гламурной ярко-розовой вывеской над окнами первого этажа: «Салон красоты “Квазимодо”».
Вета хмыкнула: хозяевам салона понравилось красивое непонятное слово, и они назвали свое заведение именем несчастного уродливого горбуна из романа Виктора Гюго.
Коммуналка, где был прописан муж, находилась над салоном красоты, на втором этаже, точнее, в бельэтаже, точно по центру украшенном изящным балконом.
Правда, на балконе были навалены пустые коробки, сломанные лыжи, детские санки и прочая рухлядь, среди которой сиротливо возвышалась разлапистая пальма в кадке.
Вета вздохнула и вошла в подъезд, открыв замок домофона ключом из своей связки.
Она поднялась по широкой мраморной, но сильно загаженной лестнице, открыла входную дверь квартиры и вошла в коридор.
Коридор был длинный, темный и захламленный. В нем стоял устойчивый запах щей и котлет, к которому почему-то присоединилась, как говорят дегустаторы, отчетливая нотка дыма и овечьей шерсти.
Не успела Вета закрыть за собой дверь, как распахнулась дверь ближайшей ко входу комнаты и в коридор выглянула растрепанная тетка лет пятидесяти в красном фланелевом халате.
– Петя? – проговорила она, подслеповато вглядываясь в Вету. – Это Петя? Нет, это не Петя! Ты вообще кто? Ты что в нашей квартире делаешь? Тебя кто пустил?
– Меня никто не пустил, я сама вошла! Я хозяйка одной из комнат! – строго ответила Вета, в доказательство своих слов побренчав ключами. – Приехала взглянуть, что здесь творится!
– А, так ты Антонины Павловны невестка! – воскликнула тетка с какой-то странной мстительной радостью. – Вот хорошо, что ты приехала! Посмотри, посмотри, что тут ваши жильцы устроили!
Теперь Вета и сама смутно припомнила эту женщину: это была мать великовозрастного балбеса Шурика, который восемь лет назад, когда Вета последний раз приходила в эту квартиру, второй год учился в девятом классе.
– Здрасте, Настасья Васильевна. – Вета чудом вспомнила имя соседки. – А что, Шурик школу закончил?
– Что? – Тетка удивленно взглянула на нее. – А да, закончил, и в армии отслужил, и женился… и Витенька у нас родился! – Она бросила озабоченный взгляд в свою комнату. – А ты мне зубы-то не заговаривай! Ты глянь, глянь, что тут жильцы ваши творят!
Вета вспомнила, как свекровь хвасталась, что нашла нового жильца – непьющего и аккуратного одинокого мужчину, который заплатил деньги вперед и обещал поддерживать в комнате порядок, и передала эти слова соседке.
– Ага! – выпалила та возмущенно. – Непьющий он, это факт. И может быть, даже одинокий. Только прораб он, строитель. И комнату эту снял для своих рабочих, этих… как их… гость-арбайтеров! Человек десять их поселил, и что они тут устраивают – это просто уму непостижимо! Ты только глянь!
