— Тут?
— Ага.
— Что ты тут делать будешь?
— Построю пилораму, — говорит Карбюратор. — Буду валить тайгу. Смотри сколько тут деревьев. На всю жизнь хватит.
— Да, — говорю, — поженишься с какой-нибудь пионервожатой. Нарожаете кучу детей.
— Ну, нет, — произносит Карбюратор. — Только не детей.
— Почему?
— Не знаю, — говорит он, — не знаю. Не хочу, чтобы они всё это видели, понимаешь?
— Ну, ты же всё это видел?
— Вот поэтому и не хочу. Лучше я пилораму построю.
13.20
— Знаешь, тут очень холодная вода. Я плаваю только после обеда, когда она прогревается.
— Сегодня дождь, вряд ли она прогреется.
— Да, наверное не прогреется.
— Так что делать будем?
— Не знаю. Подождём. Когда-то же она должна прогреться.
— Как знать, — говорю, — как знать.
13.30
— Там ещё осталось?
— Да, — говорю, — немного.
— Оставь на потом, хорошо?
— Как скажешь, — произношу. — У тебя же день рождения, не у меня.
— Я не люблю свой день рождения.
— Что так?
— Не знаю, я, понимаешь, всегда себя странно чувствовал, ну, в детстве, они все вокруг меня толклись и что-то от меня хотели. А день рождения-то на самом деле мой, понимаешь?
— Ну.
— Сейчас поезд на Узловую пойдёт.
13.47
— Слушай, — говорю, — а вы своих пионеров купаться водите?
— Водим, — говорит Карбюратор.
— А если вода холодная?
— А им всё равно, они как жабы — прыгают в ледяную воду, плавают себе. Им здорово, они ещё не понимают, что вода холодная.
— Никто ещё не утонул?
— Кто же им даст. Тут захочешь — не утонешь. Это же лагерь, понимаешь?
13.52
Он разламывает жёлтый твёрдый хлеб, на, говорит, держи, я беру кусок и кладу рядом с собой на асфальт, из-за туч наконец проступает солнце, за пару часов вода должна прогреться и тогда можно будет переплыть эту их речку и посмотреть, наконец, что там — с той стороны русла, которое всё это время находится рядом со мной, хоть раз переплыть и нормально всё там рассмотреть, удобный случай, кстати, главное, чтобы вода прогрелась, последний на сегодня поезд проезжает мимо нас, следом за ним недовольно тянутся тучи, реальность сдвигается в западном направлении, будто слайд, теперь должен появиться следующий кадр, Карбюратор молча пережёвывает свой жёлтый хлеб, капли падают с сосен на пластиковые кровли павильонов, кроме нас, на платформе больше никого нет, я смотрю на асфальт и вижу, как к моему хлебу подползает усталая, измученная депрессиями улитка, вытягивает свою недоверчивую морду в сторону моего хлеба, потом разочарованно засовывает её назад в панцирь и начинает отползать от нас на Запад — на другую сторону платформы. Я даже думаю, что этой дороги ему хватит на всю его жизнь.
Январь—май 2004, Харьков
