— Что? — закашливается Вася и передаёт папиросу мне. — Какого похуизма?
— Перманентного, — поправляет очки Чапай. — Ну, это я её так называю. Вообще-то она называется теория перманентного распада капитала. Но мне больше нравится называть её теорией перманентного похуизма.
— Да, — вставляет Собака, забирая у меня папиросу, —перманентного похуизма — это прикольнее.
— А что за теория? — спрашиваю я, снова ожидая своей очереди.
— Теория простая, — произносит Чапай, выпуская дым и передавая папиросу дальше по кругу. — её разработали товарищи из донецкого обкома.
— О, — говорю, — те разработают.
Чапай смотрит на меня вопросительно.
— Земляки, — объясняю.
Он одобрительно кивает головой, достает из-под стола трёхлитровую банку с каким-то морсом, отпивает оттуда и протягивает мне. Нет-нет, несогласно машу рукой — я лучше покурю.
— Вот, — продолжает Чапай, вытерев рукавом кровавые помидорные разводы. — Теория в принципе ревизионистская. Базируется на пересмотре основной идеи Маркса. Идеи про самодостаточность пролетариата как такового. Ты читал, — спрашивает он меня, так как Вася спрятался где-то за дымами, — переписку Маркса с Энгельсом?
— Нет, — говорю, — но я знаю, что они дружили.
— Правильно, — произносит Вася, — они дружили. По-хорошему дружили, ты не думай.
— Ясно, — говорю, — по-хорошему.
— И у них, — продолжает Чапай, — была прикольная переписка, по-своему прикольнее «Капитала».
— Что может быть прикольнее «Капитала»? — несколько не в тему вставляет Собака, но я передаю ему папиросу и он замолкает.
— В совке, — произносит Чапай, — базовым признали именно «Капитал». В этом, как по мне, главная трагическая ошибка советской идеологии. Внимание нужно было обращать на переписку. На переписку Маркса и Энгельса. Товарищи из донецкого обкома это доказали, — уверенно говорит он и добивает пятку.
Какие-то минут двадцать-тридцать все молчат, думая про товарищей из донецкого обкома. Наконец Чапай отдупляется и ладит новую папиросу.
— В одном из писем, — говорит Чапай затягиваясь и передавая папиросу бессознательному Васе, — это из ранней переписки, — объясняет он, — из так называемого гамбургского периода…
— Прямо битлз какой-то, — говорю я.
— Маркс тогда много экспериментировал с общественным сознанием.
— Что? — просыпается Вася от этих слов.
— Тут, — объясняю, — Чапай говорит, что в своё время твой любимый Маркс в Гамбурге, на Репербане, экспериментировал с расширением сознания.
— Кислоту жрал, — Собака никак не может дождаться своей очереди, поэтому заметно нервничает.
— И вследствие этих экспериментов, — продолжает Чапай, — ему открылся принцип ВРЯ.
— Что-что?
— Внешняя рабочая ячейка, — говорит Чапай. — Идея простая — нам изначально показывают ложную картину производственных отношений. Ложность её, — говорит Чапай, — состоит перво-наперво в якобы необходимости перманентного разрастания капитала. Это — фикция, — решительно произносит Чапай, выхватывает у меня вне очереди папиросу и глубоко затягивается.
— Что — фикция? — не понимаю я, пытаясь отобрать папиросу.
— Всё фикция, — подумав, говорит Чапай. — Пролетариат самодостаточен. Потому идеальным и идеологически верным есть принцип внешних рабочих ячеек, так называемых ВРЯ. Внешняя рабочая ячейка, сама по себе, тоже является самодостаточной.
— Слушай, — говорю, — твой Маркс, он же просто Будда какой-то.
— Не говоря уже про Энгельса, — вставляет Вася сквозь сон.
— Вот. Каждая ВРЯ формируется по принципу муравейника. Основой такого формирования является отдельно взятое предприятие, там, завод, фабрика, или ещё какая-то байда. И вот вокруг этой байды собирается ВРЯ, как муравьи вокруг муравейника.
— Да? — спрашиваю. — А кто исполняет роль муравьиной королевы?
— Партком, — уверенно говорит Вася.
— Ага, — говорю. — Значит трахать все будут партком?
— Партком, — уверенно повторяет Чапай.
— Хорошо, — соглашаюсь. — Ну а дальше?
— И это всё, — произносит Чапай. — По этому принципу строится жизнь общества, если верить Марксу.
— А власть? — спрашиваю я.
— Власть не нужна. Власть в этой системе лишняя. Власть — это тоже фикция. Вот тебе, — обращается Чапай к Собаке, пытаясь выманить у него папиросу, — власть нужна?
— Нет, — говорит Собака, — мне не нужна.
— А тебе? — Чапай обращается ко мне, не спуская при этом одного глаза с папиросы.
— Ну, какая-то первичная, — говорю, — минимальная…
— Вот, — торжественно говорит Чапай и вырывает папиросу у Собаки. — Вот. Первичная. Я именно об этом и говорю. Необходимой является лишь первичная власть, власть, построенная по автономному принципу. Все остальное — фикция. Вся иная, более структурированная, власть не функционирует. А, соответственно, она не нужна, — и он передаёт мне папиросу, как какой-то, только что выигранный мною, приз зрительских симпатий. Про Васю мы все забываем, он про нас — тоже. В общем, — говорит Чапай дальше, — ненужными являются большинство структур и институций, потому следует всё это говно измельчить и постепенно уничтожить.
— И что твой Маркс предлагает Энгельсу вместо этого? — спрашиваю я.
— Принцип ПыХ, — говорит Чапай.
— Как-как? — даже Собака переспрашивает.
— Пролетарская Хартия, — говорит Чапай.
— Пролетарская Хартия — это ПХ а не ПыХ, — говорю я.
— Да, я знаю, — говорит Чапай. — Это я для благозвучия. Принцип ПыХ пускает это всё в ход, Хартия при этом исполняет роль элементарного объединяющего механизма. Останавливается любое дальнейшее накопление капитала и начинается его постепенный распад.
— Это как?
— Всё очень просто, — Чапай снова прикладывается к кровавой банке. — В принципе, вследствие предварительного беспричинного и маломотивированного накопления капитала произошло перенасыщение средствами жизнедеятельности, и, как результат, единственным логичным вариантом в этой ситуации видится распад существующих запасов.
— Это как?
— Ну, — пытается объяснить нам Чапай, — короче —на самом деле ничего изготавливать не нужно. Каждая отдельно взятая ВРЯ может свободно жить несколько десятков лет за счёт уже существующего потенциала. Это значительно упрощает сам механизм функционирования общества. На практике это происходит примерно так — вот, скажем, наш завод. Вокруг него создаётся ВРЯ, которая в свою очередь подчиняется городской ПыХ, каждая ВРЯ берёт на себя определённое количество объектов общегородской инфраструктуры, принимает власть и всё это расхуячивает.
