Комдив Ушинский решил выходить по кратчайшему пути – строго на восток, на Гайтолово. Там гитлеровцы еще не успели как следует укрепиться, есть шанс прорваться с минимальными потерями.
Определили место – низина между сосновой рощей и небольшим болотом. Это самый слабый участок немецкой обороны: пехотный батальон встал на него только вчера вечером, кое-как зацепившись за край леса. Серьезных укреплений нет (не успели пока), окопались на опушке и сидят. В низину почти не суются (это же настоящее болото!), выставили небольшие заслоны, на тот случай, если появятся русские, и все. Поэтому задача получается крайне простая: снести слабый заслон, встать на дорогу – и по ней прямиком до Гайтолово. Проскочим, используя фактор неожиданности, и рванем к своим.
Решили, что первым в прорыв пойдет 450-й стрелковый полк – самый боеспособный в дивизии: разгонит гитлеровцев, расширит проход, чтобы не накрыли огнем. Ширина прохода небольшая – всего триста-четыреста метров, простреливается вся насквозь, а у гитлеровцев – и пулеметы, и минометы, и, возможно, даже тяжелая артиллерия.
За полком пойдут остальные подразделения, в том числе штабы, тылы и медсанбат. Раненых выносим на руках – лошадей осталось совсем мало, они нужны артиллеристам – тащить пушки. К сожалению, тяжелые гаубицы придется оставить, с ними через полузатопленную низину никак не пройдешь. Снимем затворы и утопим где-нибудь в болоте, чтобы немцам не достались. Прикрывать выход будет 3-й батальон 941-го стрелкового полка, а еще саперы – установят мины. Пусть только немцы вздумают нас догнать!
…В дивизии знали: это последний шанс вырваться к своим, потом не получится. Еще день-два – и гитлеровцы подтянут резервы, засядут в Гайтолово, и никак их уже не сдвинешь. Потом разрежут дивизию на части и будут уничтожать по отдельности… Небольшим группам еще, может быть, и удастся выскочить, просочиться, но большинство бойцов и командиров погибнут или попадут в плен. Поэтому цель у всех одна – только вперед, на прорыв, не останавливаясь ни на миг!
…Дождались ночи, чтобы идти в полной темноте. Небо в который раз заволокло тучами, заморосил мелкий дождик – вообще ничего не видно. Это сочли хорошим знаком – больше шансов выбраться…
Первыми в низину спустились разведчики Прохорова. Осторожно подползли к немецким позициям, посмотрели: гитлеровцы почему-то не стреляли, даже осветительные ракеты пускали редко… Наверное, тяжелые, кровавые бои вымотались их тоже… Не железные же они, в самом деле, отдых всем требуется! Выяснили, где немецкие огневые точки, – оказалось всего две, на крошечных возвышенностях.
Гитлеровцы успели соорудить лишь небольшие укрепления – там, где было можно: слегка окопались, сделали деревянную стенку с амбразурами, насыпали земляной вал… Натянули поверх пулеметных точек брезент и спрятались под ним от дождя. А слева и справа – практически пустое место, даже дозоров нет. И то верно: кому охота лежать под дождем в холодной болотной воде…
Место для прорыва – лучше и не придумаешь! Разведчики разделились на две группы, осторожно подползли к пулеметам, мгновенный бросок – и уже рядом с гитлеровцами. Действовали в основном ножами и штыками, не стреляли – чтобы шум не поднимать. Совсем тихо снять, к сожалению, не получилось, один пулеметчик все же вскрикнул, но его голос потонул в шуме дождя и гуле канонады. Немцы в роще вроде бы не услышали… По крайней мере, никаких действий не последовало. Путь был свободен…
Вернулись назад, доложили начальству – все чисто. Тогда в прорыв пошли стрелковые батальоны – разом хлынули в низину, как неудержимый весенний поток. Бойцы бежали плотно, сосредоточенно, плечом к плечу, локоть к локтю. Или сейчас, или никогда… Чтобы не сбиться с пути и не отстать, держались за шинели впереди идущих. Проход узкий, слева – гитлеровцы, справа – болото, свернешь не туда – пропадешь.
В роще, естественно, заметили какое-то движение, отрыли огонь – сначала из винтовок и пулеметов, потом – и из минометов. К счастью, видеть и бить прицельно мешали ночная темнота и ненастье, палили в основном наугад, а не по конкретным целям… Просто стреляли из всех стволов – может, в кого-то и попадет…
К сожалению, попадало: люди бежали тесно, пули и мины легко находили свою цель – ранили, калечили, убивали. Но на вражеский огонь почти не отвечали – некогда, надо быстрее пересечь открытое место и уйти. Подхватывали на ходу раненых, тащили на себе, через мертвые тела просто перешагивали…
Если кто-то умирал – то молча, без лишних криков и стонов. Наконец, все батальоны, госпиталь и тыловики пересекли низину, вышли на грунтовку, ведущую к Гайтолово. Теперь – вперед, на деревню. Причем штурмовать придется свои же старые позиции – в них уже сидят немцы…
Это было особенно обидно – сами делали эти укрепления, с большим старанием и тщательностью. Окопы – глубокие, полного профиля; блиндажи – удобные, надежные, в три наката; многочисленные огневые точки, стрелковые ячейки, ходы сообщений, земляные щели… В общем, все как положено. И вся эта красота – теперь у немцев. Придется брать свои же бывшие оборонительные рубежи… Но другого пути нет – никак не обойдешь и мимо не проскочишь.
Ладно, двинулись к Гайтолово. Впереди, в авангарде – Матвей Прохоров со своими разведчиками, за ними – стрелковые роты. Люди шли в кромешной темноте (и дорога – очень скользкая, глинистая), сильно растянулись, но не крикнешь же на них: «Подтянись, шире шаг!» Немцы же кругом!
…Федор Колядов остановился и два раза тихо свистнул: опасность. Матвей Прохоров махнул рукой – всем укрыться! Едва успели упасть под деревья, как показались три немецкие повозки – очевидно, с ранеными. Возницы шли около лошадей, вели их под уздцы – дорога тяжелая, глинистая. И недовольно ворчали, проклиная проклятую русскую погоду и бесконечный дождь. Смотрели в основном себе под ноги – не растянуться бы на скользком месте. Никакой охраны при обозе не было…
Наверное, понял Матвей Прохоров, гитлеровцы решили, что мы не будем прорываться ночью: в темноте легко сбиться с нужного направления, зайти не туда. Вот и отправили, пока тихо, своих раненых в тыл. А обратно обоз повезет боеприпасы – чтобы было чем утром драться…
Прохоров спокойно вышел навстречу обозу. Возницы никак на него не реагировали – очевидно, как всегда, приняли за своего. В темноте не разберешь, кто есть кто, а по виду очень похоже: пятнистый маскхалат, MP 38/40 на груди. Другие разведчики встали рядом с Матвеем, показывая возницам знаками – давайте, проезжайте скорее, за нами люди идут.
Тем временем Матвей достал из кармана пачку сигарет, чиркнул зажигалкой. Прием сработал: первый возница остановился и поспешил к нему, чтобы угоститься сигареткой: «Не будет ли герр офицер так любезен…» Эти слова стали последними в жизни немолодого ефрейтора – точный удар ножом заставил его замолчать навсегда. Федор Колядов, Семен Фирсов и Сергей Дроздов бросились к другим возницам, расправились с ними – те даже дернуться не успели. Трофим Мишкин вышел вперед – убедиться, что на дороге больше никого нет.
Убитых гитлеровцев оттащили на обочину, после чего занялись крайне неприятной, но необходимой работой – добивать немецких раненых. А что делать? В плен их брать – смысла не имеет, самим бы живыми выйти. Оставить так – нельзя: могут поднять крик, предупредить своих об опасности. Среди немцев тоже встречаются герои, готовые пожертвовать своей жизнью ради общего дела…
