* * *
…От этих мыслей фюреру сделалось немного лучше, и он улыбнулся. А потом предложил фон Кюхлеру проследовать в коттедж – чтобы перейти непосредственно к делам. Там их ждал Эрих фон Манштейн.
В скромной комнате (письменный стол, книжный шкаф, камин, стол для совещаний с разложенными картами) было гораздо прохладней, чем в лесу, и Гитлер вздохнул с облегчением. Все-таки жара основательно надоела. Он за руку поздоровался с Манштейном (знак особого расположения!) и показал на стул – садитесь. Однако генерал остался стоять.
Фюрер переложил карты с места на место, нашел нужную – окрестности Ленинграда. И неожиданно перешел на крик:
– Год! Уже почти год Петербург находится в блокаде, а его жители гибнут от голода. И что? Умирающий город держит за горло сытых, живых людей! Я имею в виду – наши 16-ю и 18-ю армии, а также воздушный флот Рихтгофена. Получается, что это не мы окружили русских, а они – нас. Одиннадцать месяцев большевики не дают возможности сотням тысяч немецких солдат принять участие в операциях, которые должны решить, наконец, исход войны! Ленинград и Сталинград – это само олицетворение большевистской власти, они должны быть непременно взяты. Судьба Сталинграда, можно сказать, уже предрешена, еще несколько недель – и с ним будет покончено, но Ленинград вонзился в тело моих войск, как отравленная стрела. Я спрашиваю вас, Манштейн, вы сможете вынуть ее? Эту стрелу?
Командующий 11-й армией, естественно, кивнул. Хотя, если честно, мысль, что его армию перебрасывают для взятия города на Неве, совсем его не радовала. В июле генерал тщательно, вместе со своим штабом, проработал план форсирования Керченского пролива и высадки на Тамань, однако, когда через месяц вернулся из Румынии, оказалось, что эти бумаги можно спокойно выбросить в урну.
У фюрера возникла новая идея – перекинуть 11-ю армию и всю тяжелую артиллерию, освободившуюся после взятия Севастополя, под Ленинград. Часть войск и мортиры уже отправились, часть – только еще готовились. Генералу Манштейну приказали срочно следовать за ними… Причем во время переброски его 11-я армия неожиданно «похудела» на три дивизии: одну оставили в Крыму для поддержания порядка, вторую послали на остров Крит, а третью передали группе армий «Центр» – для затыкания очередной дыры. От 11-й армии, по сути, осталось чуть больше половины. Правда, обещали дать несколько дивизий – уже на месте… Но одно дело – сплоченные, хорошо знающие друг друга боевые части и совсем другое – новые соединения. Придется, по сути, заново налаживать взаимодействие между ними, а это лишняя трата времени и сил…
К тому же Манштейн сильно сомневался, что будет полезен под Ленинградом. Судьба военной кампании 1942-го решалась, по его мнению, не на севере России, а на юге. Гораздо важнее было как можно скорее высадиться на Тамани, чтобы не дать советским войскам укрепиться и занять прочную оборону… Той же точки зрения придерживался, кстати, и начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Франц Гальдер, но к его мнению Гитлер в последнее время совсем не прислушивался…
Фюрер, как Верховный главнокомандующий сухопутными силами, сам решал, где наступать, где проводить летние операции, не слушая ничьих советов. И легко отправлял армии туда, куда считал нужным.
…И вот 11-й армии Манштейна предстояло штурмовать хорошо укрепленную, глубоко эшелонированную оборону русских. Где, по данным немецкой разведки, против девяти с половиной дивизий вермахта стояли как минимум девятнадцать советских. И это не считая ополченцев и добровольцев, которые, несомненно, выйдут на защиту своего города, как только станет необходимо…
Опытнейший генерал прекрасно понимал, что ему ни в коем случае нельзя ввязываться в уличные бои, это непременно приведет к гибели армии… Единственный способ выполнить поставленную задачу – совершить быстрый рывок вдоль Ладожского озера и, двигаясь на север, достичь позиций финнов. А потом вместе с ними пытаться что-то сделать с упрямыми защитниками города…
Манштейн знал, что финны брать Ленинград не хотят. Маршал Маннергейм прямо заявил, что он уже достиг всего, что намечал: финские войска вышли на старую границу и даже отхватили часть советской территории. Поэтому свою миссию он считает выполненной, а дальнейшее наступление на город – бессмысленным…
…И кто сможет заставить его воевать дальше? Пожалуй, никто. Даже фюреру это не по силам.
– Наша подготовка к наступлению, понятное дело, не является для русских секретом, – продолжил между тем Гитлер, – они же не слепые, в самом деле! Самое логичное для них, как мне кажется, – ударить силами Волховского фронта на Мгу – фюрер показал на карте, – чтобы перерезать узкую горловину, занимаемую нашими войсками. Но ее нельзя ни в коем случае терять, Мга крайне важна для снабжения 18-й армии! Для защиты ее я планирую выделить дополнительные части, и в том числе – наши новейшие танки, «тигры». Подобных нет ни у кого! Даже русские тяжелые «Ворошиловы» не могут с ними тягаться! Надеюсь, с их помощью, а также благодаря вашим умелым действиям, господа, нам удастся успешно провести наступление. Мне нужен результат! И я рассчитываю услышать от вас хорошие новости уже к концу сентября…
На этом Гитлер закончил. Обсудили еще несколько вопросов, но главное уже было сказано – Ленинград должен быть взят! Причем во что бы то ни стало. И как можно скорее – надо высвободить войска для решающего удара под Сталинградом. А впереди еще Кавказ, Иран, Индия…
Фюрер проводил Манштейна и фон Клюге до порога коттеджа, а затем вернулся к столу. И снова склонился над большой, подробной картой Ленинградской области…
* * *
Из дневника начальника Генштаба ОКХ Франца Гальдера:
«23 августа 1942 года, 428-й день войны. Обстановка на фронте. На Кавказе незначительные изменения. Под Сталинградом Паулюс внезапно прорвался через Дон силами 14-го танкового корпуса и вышел к Волге севернее города. Войска левого фланга армии ведут напряженные бои. На Донском фронте вплоть до района Воронежа относительное затишье. Противник предпринимает серьезные атаки против восточного крыла 2-й танковой армии, которые частично приводят к местным вклинениям. У Рейнгардта (3-я танковая армия) авиация существенно разрушила исходные позиции. Под Ржевом в результате усиленных атак противника снова возникла напряженная обстановка. На фронте группы армий «Север» картина остается прежней: как и раньше, отмечаются признаки близкого наступления противника.
Доклад у фюрера. Приказ развернуть 16-ю моторизованную дивизию 1-й танковой армии в направлении Элисты.
У фюрера. Совещание с Кюхлером о положении на фронте группы армий «Север» и о планировании наступления на Ленинград (использование Манштейна)».
* * *
Фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами ОКБ (штаб оперативного руководства).
Оперативный отдел № 551288/42.
Ставка фюрера 23.7.1942 г.
Сов. секретно.
Только для командования.
Передавать только через офицера.
