Внезапно под потолком вспыхнула лампа. Одна. Вторая. Десятая. Они загорались одна за другой, постепенно освещая громадное помещение, заставленное пыльной научной аппаратурой.
Это была лаборатория. Одна из многих, находящихся под Зоной. Ни для кого уже не секрет, что чернобыльская АЭС преимущественно и была построена для того, чтобы снабжать энергией огромный комплекс подземных производственно-исследовательских центров, работающих на оборонную промышленность СССР.
Но печально известная авария на электростанции заставила персонал покинуть эти лаборатории. Многие из них до сих пор законсервированы. В некоторые проникла вода, сталкеры, или любопытные мутанты – и оснащенные по последнему слову техники исследовательские центры превратились в кучи бесполезного, ржавого мусора.
Но есть и те, что работают до сих пор. Их разыскали отчаянные ученые, которые ради новых знаний готовы рискнуть всем, даже собственной жизнью. Нашли, расконсервировали – и принялись за дело, вдохнув в старое оборудование новую жизнь. Раньше я думал, что знал только двух светил науки, добившихся очень многого работая в Зоне. Но оказалось, что кроме Кречетова и Захарова был и третий. Я и подумать не мог, что жуткое существо в древнем экзоскелете, приросшем к телу, на самом деле тоже ученый, ставший жертвой своей страсти к науке.
Я уже много видел подобных лабораторий, построенных по единому принципу – в СССР уважали единообразие. Габаритные агрегаты непонятного предназначения, силовые шкафы, разнообразные приборы, ожившие вместе с лампами под потолком и принявшиеся дружно перемигиваться разноцветными лампочками. Ну и, конечно, автоклавы, ставшие уже своеобразной визиткой Зоны. Интересно, пустые они, или опять с телами, погруженными в анабиоз?
Из-за здоровенного силового шкафа выскочил Рудик с довольной улыбкой до ушей.
– Пока вы тут занимались психологической разгрузкой, я главный рубильник нашел, – сообщил он. – А теперь может мне кто-то объяснит, какого дампа мы сюда притащились?
Хороший вопрос, ответ на который я и сам был бы не прочь узнать. Из предсмертных слов Харона я понял, что в этой лаборатории смогу найти бронекостюмы, аналогичные тем, что я видел однажды на пристани. Но пока что ничего похожего на суперсовременную броню поблизости не наблюдалось. Может, нужно поискать получше?
Вдруг над нашими головами что-то зашуршало, после чего из скрытых динамиков под потолком раздался спокойный, размеренный голос покойного Харона, усиленный аппаратурой:
– Что ж, добро пожаловать. Не знаю ваших имен, но если вы слышите эту запись, значит я уже мертв, и перед смертью успел передать вам координаты этой лаборатории вместе с ключом от двери, который работает как на вход, так и на выход. Итак, вы здесь, а значит у нас есть общая цель – убить того, кто убил меня и чем-то досадил вам.
Я тот, кто создал первый реально работающий боевой экзоскелет. Не скрою, идея создания первого прототипа принадлежит моему брату. Но уже тогда девяносто процентов работы по его созданию проделал я.
Однако в процессе испытания первого прототипа со мной произошло несчастье, превратившее меня в монстра. Тем не менее, я не бросил свои исследования в данной области. Нашел эту лабораторию, и продолжил работу.
Результатом моих дальнейших экспериментов в области конструирования индивидуальной защиты стали бронекостюмы совершенно нового образца. Я создал линейку искусственных артефактов, обладающих свойством поддерживать в стабильном состоянии наноэкзоскелет, создаваемый точно по размерам биологического объекта, помещенного в специальный автоклав.
Для того чтобы обзавестись такой защитой, достаточно просто лечь в один из автоклавов, находящихся в этой лаборатории – дальше электроника сделает все сама. При этом одежду снимать не обязательно, костюм формируется поверх объекта, размещенного в автоклаве.
Надеюсь, мое детище поможет вам в достижении цели. Удачи вам, живые…
Под потолком вновь что-то зашуршало, потом раздался щелчок – и вновь в лаборатории стало тихо.
– Ничего себе предсмертная записка, – пробормотал Рудик. – Кто это был? Тот мертвый мутант, которому ты палец отрезал?
Я кивнул.
– Может мне кто-то объяснит, что тут вообще происходит? – зло спросила Настя. Тоже, кстати, предсказуемая реакция – когда сильной женщине случается показать свою слабость, она потом непременно разозлится. На себя. А злость свою, понятное дело, попытается выместить на других. Куда ж ее девать, злость то, не в себе ж держать.
– Нечего объяснять, – не особо вежливо отозвался я, ибо не люблю, когда со мной таким тоном разговаривают. – Клади пулемет на пол да ложись в автоклав, вот и все объяснение.
То, как перекосилось лицо кио, это надо было видеть. У меня даже указательный палец непроизвольно коснулся спускового крючка автомата. Стрелять я, понятное дело, не собирался – слишком давно Настю знаю, – просто организм отреагировал на опасность. Он у бывалых сталкеров такой, рефлексы срабатывают раньше, чем мозг осознает проблему.
Обстановку, как ни странно, разрядил Рудик.
– Кхм, – кашлянул в кулак спир. – Видите ли, девушка, я тут случайно подслушал ваш разговор со Снаром. Как я понял, вашего мужа, которого звали Фыф, убил какой-то урод. Не исключаю, что это как раз тот, за кем мы гонимся – я как раз недавно видел кучку праха, рядом с которой лежало щупальце шама. Осмелюсь предположить – ваш муж был шамом, верно?
Я видел, как после этих слов Настя закусила губу – видимо, чтобы снова не разрыдаться. Но кивнула.
– Так вот, – продолжал Рудик. – Если вы хотите отомстить убийце вашего мужа, то логично будет обзавестись соответствующей защитой. Для этого мы сюда и пришли. Поэтому рекомендую вам воспользоваться советом покойного хозяина этой лаборатории и пройти в автоклав.
Признаться, я слегка подвис. Успел уже забыть, что этот ушастый лемур умеет изъясняться столь витиевато. Хотя да, он же в библиотеке родился. Начитался в детстве книг про благородных донов, вот теперь и выпендривается.
Не думал, что Настю можно пронять словами – обычно кио понимают лишь крупнокалиберные огнестрельные аргументы. Но подействовало. Ничего не сказав в ответ девушка решительными шагами направилась к ближайшему автоклаву.
– Ты бы с ней это… повежливее, – тихо сказал Рудик, подойдя ко мне поближе. – Она в положении. Потому и нервная.
– Эээ… Мы сейчас все в непростом положении, – протянул я, думая о своем категориями военного, далекими от проблем перепадов женского настроения. Об автоклавах, например, о том, что, судя по глухим ударам с той стороны, вояки сейчас пытаются пробить бетонную стену, отделяющую нас от них. Потому и затупил, о чем Рудик мне немедленно сообщил:
– Вряд ли мы все сейчас беременны! – прошипел он свистящим от возмущения шепотом. – До чего же вы, хомо, иной раз бестолковые! Неужели ты сразу не понял?
Честно говоря, такого я не ожидал.
