Во второй половине дня в дом на Мерсер-стрит заглядывает Йоханна Фантова, чтобы привести в порядок голову Альберта.
Они познакомились еще в 1920-е годы. Йоханна родилась в Чехословакии и была на двадцать лет моложе Эйнштейна, но сейчас, с начала 1950-х, она работает в картографическом отделе Принстонской библиотеки, а в свободное время разделяет с фрау Дюкас обязанности личного помощника и секретаря Альберта.
Ему приятно, когда она нежно разглаживает копну его непослушных седых волос, отстригая лишнее, когда заботливо ровняет усы. Отрезанные пряди падают в импровизированный капюшон, который она соорудила на его плечах из куска материи. Монотонные движения ее рук пробуждают в нем излишнюю словоохотливость.
— Мне пишут все безумцы этого мира. Так жалко иногда на них смотреть. Вот одна женщина просит выслать для ее детей полдюжины автографов — мол, ей больше нечего им оставить.
— И вы ей верите?
— Разумеется, нет. Но давай отправим на всякий случай. А еще какой-то физик говорит, что я математик, а математик считает меня физиком. Может, пусть тогда Джозеф Маккарти со своим комитетом решит, кем меня считать. Я по горло сыт его нападками на Оппенгеймера. Почему бы не вспомнить, сколько Гейзенберг сделал для Гитлера?
— Зато он хороший пианист.
— С таким же успехом и Гитлера можно называть неплохим художником.
— Гейзенберг хочет с вами встретиться.
— Вот еще. Когда он придет, скажите, что меня нет.
— А еще сын Нильса Бора.
— Уге Бор, конечно, не такой пакостник, как Гейзенберг, но уж слишком много говорит.
Альберт резко поворачивается к пианино, не замечая, что Йоханна продолжает орудовать ножницами.
— Я живу, предаваясь мечтам о музыке. Да и вообще, не представляю без нее своей жизни.
— Я знаю.
— Правда? Тогда послушайте.
Он исполняет Сонату Моцарта для фортепиано № 16 до мажор, К. 545.
— Ничто не приносит мне такой радости, как музыка.
Йоханна слушает, покачивая головой в такт упоенным движениям Альберта.
Фрау Дюкас носится по дому со скоростью света.
Она с головой ушла в подготовку праздничного концерта, не менее важного события, чем в 1952 году, когда в гостях у Альберта был Джульярдский струнный квартет, исполнявший Бартока, Бетховена и Моцарта. Тогда они уговорили Альберта сыграть вместе с ними.
Для предстоящего концерта у него припасен небольшой сюрприз. Пока фрау Дюкас возится со своими делами, он набирает номер, записанный на письме Борна.
Мими Бофорт снимает трубку.
— Это Мими?
— Да.
— Говорит Альберт Эйнштейн.
— Я как чувствовала. Поздравляю с днем рождения.
— Ах да, спасибо. Спасибо, Мими.
ЙОХАННА
— Как ваши дела, доктор Эйнштейн?
— В общем неплохо, если учесть, что я практически безболезненно пережил нацизм и двух жен. А вы чем сейчас занимаетесь?
— Репетирую.
— Что играете?
— Вторую часть Сонаты Моцарта для фортепиано и скрипки ми минор, Ка триста четыре.
— А скрипка у вас под рукой?
— Конечно, — отвечает Мими.
— Можете сыграть для меня немного?
— Ну конечно.
Альберт слушает, забыв обо всем на свете.
— Браво, — говорит он, чуть не плача. — Это прекрасно. — Волнуясь, как подросток, он тараторит будто заученный текст. — Через десять дней вы должны прийти ко мне в гости. Компания прекрасных музыкантов дает небольшой концерт по поводу моего дня рождения. Я хочу, чтобы вы были здесь. Обещаете прийти и сыграть для меня?
— Конечно приду. А во сколько?
— Семь тридцать, знаете, куда приходить?
— Я посмотрела в справочнике.
— А мороженое вы любите?
— Кто же не любит.
— Вот и я люблю. Будем играть Моцарта и есть мороженое.
— Можно, я возьму свою сестру Изабеллу? Мы бы вместе исполнили эту сонату Моцарта.
Покинув кабинет, Альберт бродит по дому в поисках фрау Дюкас. Она на кухне.
— Отлучусь на пару часиков, — предупреждает ее Альберт.
— Куда это вы?
— В институт пойду, с Гёделем, — говорит Альберт. — У тебя сейчас столько хлопот. Не буду мешаться под ногами. И вот еще что, Элен, вечером придет мой душеприказчик, Отто Натан. Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы в доме было достаточно мороженого для сегодняшних гостей.
Эйнштейн выходит из дома и радостно идет по Мерсер-стрит, напевая «Маленькую ночную серенаду» Моцарта: Там-та-дам-та-да-та-да-та-дам! Там-та-дам-та-да-та-да-та-дам!
Он даже не замечает припаркованный на улице черный седан «форд-тюдор», водитель и пассажир которого исподлобья провожают его взглядом.
Оба ждут, пока Альберт скроется из виду; затем выходят и направляются к его дому.
Фрау Дюкас открывает дверь, услышав звонок.
Она сразу подумала, что это, наверное, очередные «свидетели Иеговы» или кто-то из «Христианской науки» или от сайентологов.
Один из них, с бычьей шеей, скалит желтые зубы:
— Вы не могли бы уделить нам несколько минут?
— Извините, сейчас у меня нет времени, — отвечает фрау Дюкас.
— Вы Элен Дюкас? — спрашивает второй.
— Да, это я. Что вам угодно?
— Вы секретарь и экономка доктора Эйнштейна?
— Все верно. Но доктора Эйнштейна сейчас нет дома. Если хотите, я могу записать вас к нему на прием.
— Дело в том, — говорит первый, — что мы бы хотели поговорить именно с вами.
— Со мной? Интересно о чем? А вы, собственно, кто?
Они синхронно достают свои документы в черных футлярах и предъявляют жетоны специальных агентов Федерального бюро расследований из офиса ФБР в Ньюарке, штат Нью-Джерси. Специальный агент Джон Руджеро и специальный агент Ян Гжескевич.
— ФБР? — удивляется фрау Дюкас. — А что случилось?
— Ничего особенного, фрау Дюкас, — объясняет желтозубый Руджеро. — Мы просто хотели кое-что прояснить с вашей помощью.
— Ладно. Только недолго. Давайте зайдем внутрь.
— Где мы можем переговорить с глазу на глаз? — спрашивает Гжескевич.
Она отводит их в кабинет Альберта.
Гжескевич поворачивается спиной к фрау Дюкас и своему напарнику. Засунув руку во внутренний карман пиджака, он включает диктофон «Протона минифон». Микрофон встроен в его наручные часы. Руджеро вынимает блокнот и шариковую ручку. Начинает задавать вопросы:
