Был Лоик, мужчина с седыми волосами. Он был полной неожиданностью. Первое знакомство с ним было хуже некуда, и она пока не знала, чем все закончится, как они скажут друг другу «до свидания». Может быть, она его быстро забудет. Она сопротивлялась, но привыкла к его присутствию. Даже привязалась к нему. Он останется среди самых дорогих ее воспоминаний.
Была встреча с самой собой, было обретение себя. На протяжении недель панцирь, в который она сама себя заключила, дал трещину, и перед ней предстала другая Мари. Она часто думала о маленькой девочке, которой была когда-то. И она часто спрашивала себя, что бы та девочка сказала женщине, которой стала. Сегодня, наверное, малышка улыбнулась бы, подумала она.
Лоик обнял ее за плечи.
– Все хорошо? – спросил он.
– Да, все хорошо.
– Хочешь, чтобы я ушел?
– Нет, я уже закончила, – ответила она, беря его за руки. – Останься со мной.
71
Марсель встретил их холодной погодой. На набережной толпились встречающие. Мари оттягивала последний момент.
Было трудно сказать «прощай» каюте 578 с ее белыми подушками, плеском волн за бортом, плиткой на полу в ванной, голубой кружке и каждый раз новому виду из окна – всего этого ей будет не хватать. В течение трех месяцев все это было ее домом.
Она закрывала зеленый чемодан, когда увидела конверт на полу под дверью. Поднимая его, она улыбнулась. Последнее письмо от Лоика.
Есть тень и призраки в «люблю тебя»,
Не столько и не только любовь –
Отзвуки уходящего времени
И обязательство в этих словах.
Ты говоришь, у любви свой язык,
А для меня слова ничего не значат.
Если тебе нужны фразы в качестве залога,
Как печать на старинной грамоте,
То знай, что я,
Знай это,
Знай, что я…
Есть умирание в «я люблю тебя»,
В том, что я не вижу ничего, кроме тебя.
Умирание для мира, для его поэм,
Когда читаешь только собственные рифмы,
Посвященные тебе.
Бесчестная уловка – эти три слова,
Которые ничего не обещают,
И всегда «я люблю тебя» подразумевают
Вопрос: «А любишь ли ты меня?»
Но знай, что я…
Знай это…
Знай, что я…
Мари перевернула исписанный листок. Только слова Гольдмана. В прошлые разы Лоик добавлял от себя несколько строк. Сейчас же больше ничего не было. Она еще раз перечитала строчки, которые знала наизусть, пытаясь расшифровать его послание. Была некая двусмысленность. С одной стороны, он признавался, что влюбился в нее, но не осмеливался произнести эти три затасканных слова, либо, наоборот, он давал понять, что ей не на что надеяться и что их отношениям пришел конец. Короче говоря, или он хотел ее видеть, или их история завершилась. Вот как прикажете понимать текст, обладающий двойным смыслом?
Разумнее было бы как можно скорее выбросить из головы все эти любовные истории, достойные молоденькой девушки. У нее и без того много хлопот: развод, переезд, работа и многое другое, чтобы продолжать отношения на расстоянии. Сердце советовало больше не связывать себя никакими чувствами и довериться будущему. Но с другой стороны, было бы жаль дать ему уйти, не взяв его координаты.
Она положила конверт в сумку. У них еще будет время поговорить на набережной, когда они будут прощаться друг с другом.
В дверь постучали, Мари насторожилась. Ей хотелось, чтобы это был он. Но за дверью стояли, держась за руки, Марианна и Жорж.
– Мы хотели бы попрощаться с вами, – сказала старая дама дрожащим от волнения голосом.
Глаза Мари наполнились влагой.
– Спасибо, Марианна, я надеялась, что увижу вас еще раз. Мне так хотелось пожелать счастья вам обоим.
– Спасибо, Мари. Все это благодаря вам, – добавил Жорж, беря ее за руку. – Если бы вы тогда не вмешались, мы бы вернулись каждый в свой дом, и вряд ли наша история имела бы продолжение.
– Так и должно было быть! Ведь они несправедливо с вами поступили. И что вы собираетесь теперь делать?
– Мои дети хотели, чтобы я переехала в дом престарелых, – ответила Марианна. – Разумеется, не в один из тех приютов, где живут в ожидании конца, а в красивую резиденцию с парком и отдельными квартирами. Раньше я даже представить не могла, что покину свой дом, где жила с моим Роже. Но теперь я готова к переезду.
Жорж с нежностью посмотрел на подругу.
– Рассчитываю, что смогу убедить своих разрешить мне поселиться в той же резиденции, – сказал он. – Это далеко от них, но, думаю, они поймут, что от этого зависит мое счастье.
– Рада за вас обоих! – воскликнула Мари. – Вы оба так прекрасны.
– Вынуждены вас оставить, наши дети нас ждут, – сказала Марианна, целуя Мари.
Потом она подхватила Жоржа под руку, и они направились к выходу.
Арнольд стоял в холле в том же месте, в каком находился в момент посадки. Он тепло приветствовал каждого пассажира. Когда, выходя из лифта, Мари заметила его, у нее сжалось сердце. Ведь это он первым встретил ее и Анну. Они чувствовали себя потерянными на огромном судне и даже не представляли, что их ждет впереди. Это было три месяца назад.
Она обвела глазами холл в поисках Лоика. Было много народу, но его не было ни среди пассажиров, толпящихся у выхода, ни среди тех, кто сжимал друг друга в объятиях, прощаясь друг с другом.
Ее взгляд наткнулся на Розу, ведущую оживленную дискуссию с одним из членов экипажа. Вне всякого сомнения, она опять выказывает недовольство, подумала Мари с улыбкой на лице. Но Лоик? Его и след простыл. Она, наверное, встретится с ним на набережной, как они и договаривались.
– С возвращением домой, мадам. Спасибо за то, что выбрали нашу компанию! – Арнольд с неизменной улыбкой на губах протянул Мари руку. Она замешкалась на секунду, а потом поцеловала его.
– До свидания, Арнольд, ваша улыбка была одной из моих ежедневных маленьких радостей.
Его лицо засияло, а Мари уже решительно шла к выходу.
Лоик стоял на набережной, но он был не один. Чета пожилых супругов и два подростка по очереди сжимали его в своих объятиях. Скорее всего, это были его родители и дети, которые решили сделать ему сюрприз.
С тяжелым сердцем Мари прошла мимо, катя за собой чемоданы. У них даже не получилось попрощаться, и они не смогли обменяться координатами. Они больше никогда не увидятся.
Она пыталась поймать такси, еле сдерживая слезы, когда позади нее раздались знакомые голоса. У нее даже не было времени обернуться, как ее захватил ураган объятий. Ее дочери, самые дорогие существа на земле! Она покрывала их поцелуями, обнимала их и, наконец, чувствовала их присутствие.
