Они еще не виделись после посещения Окленда, и у каждой было много чего рассказать подругам.
– Я провела прекрасный день в семье сестры, – ответила Анна.
Фостина была ее кузиной, но их воспитывали вместе, как родных сестер. Обе были единственными детьми в семье, их дома стояли по соседству, и они проводили вместе все свободное время то у одной, то у другой. Десять лет назад Фостина покинула Францию, отправившись вслед за своим мужем в Новую Зеландию. Расставание было тягостным, но они перезванивались так часто, как это только было возможно.
Когда они увиделись, они тут же, смеясь и рыдая, бросились друг другу в объятия, а потом целый день провели в квартире Фостины на двадцать втором этаже, Анна даже не приблизилась к балкону. Сидя на диване, они говорили о множестве мелочей, наполнявших их ежедневную жизнь. Они уже не раз обговаривали все это по телефону, но сейчас, когда они не сводили глаз друг с друга, их беседа приобрела совершенно иной привкус. Они говорили о детях Фостины, которые уже стали большими. Старший сам скоро станет папой, а это, как известно, никого не молодит. Они говорили о Жаке, ее муже, который скоро выйдет на пенсию. Разумеется, они вернутся во Францию. Страна им нравится, но им так не хватает детей, которые живут там. Поговорили они и о Доминике. «Он скоро вернется, у меня нет в этом никаких сомнений», – сказала Фостина. Она не знала более счастливой и любящей четы и иногда им завидовала. Это просто кризис, он скоро пройдет.
– Надеюсь, она права, – сказала Анна, приступая к ризотто. – Потому что, сколько я ни пробовала, но мне так и не удалось перевернуть страницу. Я не могу переделать свою жизнь. Кстати говоря, я ненавижу это выражение. Ведь невозможно переделать жизнь, как, например, переделывают нос.
Мари ласково дотронулась до ее плеча.
– Все наладится, я уверена в этом.
– Я тоже думаю, что он вернется, – добавила Камилла. – Думаю, что любовь, если она настоящая, не умирает никогда.
Обе женщины удивленно посмотрели на нее.
– Кто вы? – спросила Мари. – Что вы сделали с нашей подругой?
– Ты что, экстази наглоталась? – спросила Анна.
Камилла расхохоталась. Нет, она не принимала наркотиков, она просто провела день и ночь с Уильямом. Она продемонстрировала подругам серию его фотографий: Уильям за столом лакомится десертом, Уильям с голым торсом, селфи Уильяма и Камиллы на фоне заката, засыпающий Уильям. Ее остальные завоевания имели право всего лишь на одно фото, а этот заслужил целую дюжину. Она даже сняла видео о том, как он сидит на унитазе, и не сводила глаз с экрана, демонстрируя видео подругам.
Камилла всегда относила любовь с первого взгляда к разряду мифов и легенд вроде Деда Мороза и Маленькой Мышки
[27]. Ведь если поверить в это, значит, поверить и в то, что однажды это и ее коснется. С Уильямом ей было очень легко. Ей было приятно слушать, когда он рассказывал о себе, а ему – когда она рассказывала о своей жизни, ей было приятно смотреть, как он ходит, двигается…
– С ним я чувствую себя на своем месте… Это было так хорошо, что я хотела бы, чтобы это длилось всю жизнь.
Мари и Анна оторвались от своих тарелок и молча смотрели на нее, наивно улыбаясь. Камилла свернула свою галерею и сунула телефон в бюстгальтер.
Ей бы не следовало так увлекаться. Этот парень, вне всякого сомнения, уже забыл ее, да и она скоро последует его примеру. И пусть ей с ним было хорошо, но ведь она сама решила, что не позволит себе влюбиться в первого встречного, с которым ее случайно свела жизнь. Уже на следующей остановке она сотрет воспоминания о его поцелуях поцелуями следующего партнера.
– А ты, Мари, чем ты занималась?
Мари начала рассказывать. Она говорила о виде, открывающемся с самой высокой точки «Скай-тауэр», о стае птиц, о дне, проведенном с Лоиком, о Франческе, об обеде вдвоем, о прогулке по палубе, о спасательной шлюпке, послужившей им прибежищем, о дрожи, пробежавшей по телу.
– Послушайте, она не такая уж святоша, наша Мари! – воскликнула Анна.
– Скажи, а член у него большой? – спросила Камилла.
– О, наша Камилла вернулась! – ответила Мари, рассмеявшись. – Успокойтесь, девушки, вы прекрасно знаете, что у меня нет никакого желания влюбиться.
Камилла вонзила зубы в кусок хлеба.
– Ну, это не тебе решать.
Вернувшись после ресторана в каюту, Мари наступила ногой на лист бумаги, лежащий на полу. Она улыбнулась и подняла его.
Мари, после нашей вчерашней беседы я вспомнил об этой песне. Мне кажется, она как нельзя лучше характеризует тебя.
Наши жизни можно описать в песнях Жан-Жака Гольдмана.
Поздравляю с днем рождения!
Лоик.
Она ждет, чтобы мир изменился,
Она ждет, когда изменятся времена,
Она ждет, что этот странный мир
Исчезнет и будут гулять ветра,
Неотвратимо она ждет.
Она ждет, когда горизонт качнется,
Она ждет, когда изменятся люди,
Она ждет, как грозового разряда,
Царства невинных ангелов,
Неотвратимо она ждет
Она ждет, когда колесо истории повернется,
А вместе с ним спицы времени,
Она ждет, боясь решиться,
Чистя столовое серебро,
Неотвратимо она ждет
И она вглядывается в образы,
И читает истории давних лет
О чести и роскошных экипажах,
О благородных людях, одетых в белое,
Она мечтает о путешествиях
Переходя с кресла на диван,
О розовой воде и благородной страсти,
Такой же чистой, как эти старые романы,
И эти романы такие же большие,
Как и любовь, которую она ждет.
У Мари кружилась голова. Вино, эти слова, поднявшие в ней бурю эмоций, волнение, которое она ощутила, констатируя, что и в этот раз он точно попал в цель. Она чувствовала себя обнаженной перед ним. И это не вызывало в ней неловкости. Она села за письменный стол, взяла блокнот, ручку и начала писать ответ.
43
– Как будто нам не хватило качки на судне… Вы настоящие мазохистки!
Камилла горько сетовала, следуя за Анной и Мари.
