– А как твои дочери отнеслись ко всему этому?
– На самом деле это они открыли мне глаза и поддержали меня. Они уже большие и не живут дома. А твоим сколько лет?
– Авену двенадцать, а Майне – пятнадцать лет. Я пытаюсь их научить всегда добиваться своей мечты.
Мари улыбнулась.
– Как в песнях Гольдмана!
– Я не специально, но это меня не удивляет: ведь я его самый преданный фанат.
– Быть такого не может. Его самый преданный фанат – это я!
Лоик гордо выпрямил спину.
– У меня есть все его диски. Так что спорить бесполезно.
Мари порылась в сумке, вынула свой МР3 плеер и протянула его Лоику.
– Вся его дискография всегда со мной. Ну, что теперь скажешь? Кто из нас его главный фанат?
– Ок, преклоняю колени. Тогда я второй.
Лоик застонал от удовольствия, вонзив зубы в бургер. Хотя он немного остыл, но не утратил восхитительного вкуса, сыр подтаял, лук хрустел, а сдобная булочка сама по себе была лакомством. Мари последовала его примеру.
– Итак, ты интересуешься кулинарным искусством?
– Да, можно сказать, что это моя профессия. Я кулинарный журналист в газете «Ouest France».
– Вау! И в чем это заключается? Ты пишешь рецепты?
– Редко. Я скорее поглотитель еды, чем ее создатель. Пишу критические статьи о ресторанах, беру интервью или веду расследования. Черт возьми, эта жареная картошка восхитительна.
– Да, я давно такой не ела. У тебя интересная работа!
– А я и не жалуюсь. Особенно когда я могу работать на балконе, выходящем на Тихий океан. Спасибо интернету!
Мари вдруг резко прервала беседу.
– О, ты знаешь, мне пришла в голову одна идея!
– Слушаю тебя, – произнес он, заинтригованный ее загадочным видом.
Лоик проводил Мари до ее каюты. Она уже забыла, как приятно встречаться с новыми людьми. И этот круиз напомнил ей об этом. Анна, Камилла, Лоик… Она открыла для себя их жизнь и поделилась своей. Перед каждым из них лежала чистая страница, они ничего не знали друг о друге. У них не было предвзятых мнений, навязших в зубах образов, никаких подводных камней. Этим вечером два человека, не обремененные предрассудками и предубеждениями, без всяких задних мыслей провели несколько часов вместе, рассказав свои истории. Это была просто дружеская встреча, и им было хорошо вместе.
Она вставила карту в прорезь двери и повернулась к Лоику.
– Встретимся завтра в восемь часов утра в холле?
– Я обязательно приду!
– Спасибо большое, очень любезно с твоей стороны.
– Мне будет приятно увидеться с тобой. Спасибо за сегодняшний вечер. Это было здорово.
– Мне тоже, я…
Мари застыла на половине фразы. Ее замечательная соседка открыла в этот момент дверь и схватила Лоика за руку, даже не посмотрев на нее.
– А, Лоик! Мне показалось, что я слышу твой голос. Надеюсь, ты шел ко мне? Заходи, нечего топтаться в коридоре.
Он не успел произнести ни слова, как оказался в каюте итальянки. Мари вошла к себе, удивляясь, что такой приятный человек может быть другом этой гарпии. А может, она почувствовала раздражение?
27
Было четверть девятого. Анна ходила кругами по холлу.
– Уверяю вас, он не придет. Я это чувствую, у меня нет в этом никаких сомнений. Его настоящее лицо – то, которое он продемонстрировал в первый день в автобусе.
Камилла ухмыльнулась.
– Ты слишком пристрастна и начинаешь мерить всех мужиков одной меркой.
– Он мне обещал, значит, он придет, – сказала Мари. – Во всяком случае, я на это надеюсь. Вчера вечером он был довольно убедителен.
– А вот и он! – произнесла Камилла, посмотрев в сторону лифта.
Лоик присоединился к ним. Он был в той же одежде, что и накануне, отметила Мари. Поприветствовав женщин взмахом руки, он даже не улыбнулся.
Камилла в нетерпении топталась на месте.
– Мы идем или нет? Я решила после этого поспать немного, у меня была утомительная ночь.
Директор круиза, сидя за письменным столом, наблюдал за вторжением в его кабинет. Он и глазом не моргнул, ему хорошо было известно, зачем они прибыли. Машинально он положил в рот карамельку.
Мари, улыбнувшись самой своей обворожительной улыбкой, взяла слово.
– Здравствуйте, господин директор. Извините нас за беспокойство, но мы хотели бы еще раз переговорить об этих двух пожилых людях, которых вы намерены репатриировать.
– Хорошо, – спокойно сказал он. – Что еще вы собрались мне сообщить?
– Вы изучили наше заявление?
Он погладил несуществующую бороду и шумно и глубоко вздохнул.
– Да, я все продумал. Как бы это ни было грустно для мадам и месье, речь идет о нашей репутации. Я не изменю своего мнения. В любом случае, пассажиры, о которых вы проявляете такую заботу, сейчас должны быть в аэропорту, их самолет отправляется через два часа. Уже слишком поздно. Простите, наша беседа окончена.
Кивком головы Мари подала знак Лоику; тот подошел к письменному столу и положил лист бумаги.
– Нам бы не хотелось доводить дело до этого, но вы не оставляете выбора.
Директор ознакомился с текстом и смял листок.
– Что вы хотите этим сказать?
Лоик протянул ему свою пресс-карту.
– Завтра эта статья появится в газете «Ouest France», если вы не отмените своего решения.
Камилла разразилась хохотом.
– И тогда от вашей репутации не останется камня на камне!
Директор вынул конфету изо рта и положил ее на обертку.
– Это диффамация.
– Ничего подобного. Просто изложение фактов, – ответил Лоик без тени раздражения. – Я знаю, что вы разработали колоссальный медиаплан для продвижения этого проекта. Было бы жаль все испортить.
Анна скрестила руки на груди.
– Не упрямьтесь. Вы же такой решительный мужчина. Это сразу видно…
Директор вскочил.
– Убирайтесь!
– Так вы не хотите пойти нам на уступку? – спросила Мари.
– Я посмотрю, что можно будет сделать. А вас я больше не задерживаю. Я уже все сказал.
Как только они закрыли за собой дверь кабинета, женщины расхохотались, не в силах сдержать радости.
– Как это тебе удалось склонить его на нашу сторону? – спросила Камилла, обращаясь к Лоику. – Он просто дрожал от страха, наш несгибаемый директор.
