Луиза снова может дышать.
Оно того стоит, думает она. Оно должно того стоить.
Луизе и раньше доводилось быть в таком отчаянном положении.
Она слонялась по улицам Бушуика в три часа ночи, измазанная кровью, с кредитной карточкой, водительскими правами, свитером и автобусным билетом до Нью-Гэмпшира в телефоне, где осталось пять процентов заряда аккумулятора. Больше при ней ничего не было. Тогда она выкарабкалась.
Просто зайди в круглосуточную закусочную. Просто зайди в ночной клуб, где свет очень-очень тусклый. Просто зайди в задрипанный бар и умой лицо в туалете. Трахнись с незнакомцем, чтобы хоть где-то перекантоваться, лишь бы не в ночном автобусе до Нью-Гэмпшира.
Не очень красиво, но срабатывает.
Теперь она тоже выкарабкается.
Лавиния красит губы помадой Луизы. Лавиния смывает с ее лица тушь для ресниц и бровей.
– Дай мне свой телефон, – говорит Лавиния.
Она переставляет свечи со смывного бачка на раковину, чтобы дать больше света.
Поворачивает камеру внутрь.
И в этот момент Рекс посылает Луизе сообщение.
Скучаю по нашим походам в Мет.
Еще разок сходим на днях?
Это странно, что я скучаю по тебе?
Лавиния даже не злится. Вот что хуже всего.
Она не в ярости. Она не швыряет все вокруг себя.
– Ты убираешься из квартиры, – говорит она и пожимает плечами. – Убираешься – сейчас же.
– Лавиния, дай я объясню…
– Мне наплевать. – Лавиния аккуратно, очень аккуратно кладет свою помаду в сумочку. – Так или иначе… мне наплевать. Вот… возьми ключи. Чтобы духу твоего там не было, когда я вернусь домой.
– Мне некуда…
– С такими-то деньгами? – удивляется Лавиния. – И ты не наскребешь на номер в гостинице? – Она пожимает плечами. – Поживи у Рекса. Мне по барабану.
Она швыряет ключи на пол.
Луиза наклоняется и поднимает их.
Лавиния уже вертит в руках телефон.
– Что ты делаешь? – Луизе даже больше не идет на ум «пожалуйста, прошу тебя». Все замирает. Всякое движение в комнате прекращается со всей неотвратимостью и бесповоротностью.
– Я всем расскажу, – отвечает Лавиния. Она опускает крышку унитаза, садится и принимается печатать двумя пальцами. – У меня… выдался… совершенно… смехотворный… вечерок. – Она поднимает глаза. Всего лишь на мгновение. – Точка. Я узнала, что моя свихнутая соседка украла у меня деньги, трахнулась с моим бывшим и попыталась трахнуть меня в сортире ночного клуба.
– Все совсем не так было.
Лавиния продолжает печатать.
– Моя свихнутая соседка-лесбиянка украла несколько тонн денег с моего банковского счета, пока кувыркалась с моим бывшим бойфрендом и пыталась убедить меня, что она в меня влюблена… Как пишется «лицемерная» – «лице» или «лици»?… Луиза, ты же, блин, училка, должна же ты знать!
– Не надо, – говорит Луиза. – Пожалуйста… прошу тебя… я уйду, только…
– Годится. У меня есть автозамена. Моя лицемерная свихнутая соседка-лесбиянка я так блин жалела о краже четырех тысяч долларов со своего банковского счета, пока разрешала ей бесплатно жить в спальне сестры. – Она поднимает камеру. – Давай… блин, улыбайся, Лулу!
Луиза хватается за телефон.
– Господи боже, какого хрена ты творишь?!
Лавиния вырывает его обратно.
А у Луизы в мыслях только и осталось, что пусть они не узнают, не давать им узнать. Она сама не представляет, какое ей дело, что именно узнает, потому что ей наплевать на Беовульфа Мармонта и на Гевина, и на отца Ромилоса, и на Афину, и на Мими, и на Хэла, они ведь ей все равно не нравятся, но в этот момент она над этим не задумывается. Луиза думает лишь о том, что никто не должен узнать, что она сделала, поэтому тянет телефон на себя куда сильнее, чем хотела, а потом они с Лавинией оказываются на полу и тянутся за ним, и глупость в том, настоящая глупость, что телефон все равно со звоном улетает под раковину, так что когда Луиза тянет Лавинию за волосы, когда Лавиния впивается ей в плечи, когда она с силой прижимает Лавинию к зеркальным, сплошь зеркальным, полностью в зеркалах стенам, когда она бьет Лавинию головой о раковину, телефона даже не видно, ни в первый раз, когда она бьет ее головой, ни во второй, ни в третий.
Вот как умирает Лавиния:
Поднося руку к голове. Глядя на предплечье, на надпись «БОЛЬШЕ ПОЭЗИИ!!!», теперь забрызганную каплями крови.
Поднимая глаза на Луизу.
Падая со всеми остальными Лавиниями: ударяясь о зеркало, о Луизу и оседая на пол.
И вот так, именно так Луиза лажает по полной.
Глава 5
Луиза всегда права.
Она многие годы знает, что кого-то можно дурить все время, и какое-то время можно дурить всех, но нельзя всех дурить все время, не важно, как здорово это у тебя получается, и не важно, как ты из кожи вон для этого лезешь. Если ты – лицемерная свихнутая лесбиянка, которая ворует деньги и к тому же уводит бывшего бойфренда своей лучшей подруги, не важно, какая ты стройная, симпатичная или какой прекрасный рассказ ты написала для блога «Скрипач», истина состоит в том, что все рано или поздно обо всем узнают.
В любом случае теперь все кончено.
Лавиния умерла.
Басы бьют по ушам. Публика визжит от восторга и аплодирует. Кто-то стучит в дверь туалета.
У Лавинии звонит телефон.
Что бы Луиза ни делала, она не кричит.
Она прижимает ладонь ко рту.
Прямо за дверью в клубе человек триста народу.
Луиза старается дышать очень спокойно и сосредоточенно, как ее когда-то учили на сеансах психотерапии, что должно помочь увидеть ситуацию в другом ракурсе.
Не получается.
Телефон Лавинии продолжает звонить.
Кто-то все стучит и стучит в дверь туалета.
Вот на экране телефона Лавинии появляется лицо Мими.
Ты дыши, думает Луиза. Ты дыши.
Телефон переключается на голосовую почту.
Мими посылает кучу сообщений.
Ты где?
Я проснулась совсем одна.
Эмодзи грустного котенка.
Эмодзи плачущей лисы.
Эмодзи рыдающего оленя.
Ты еще здесь?
Луиза дышит.
Лиуза вытирает кровь с пола. Луиза смывает кровь со лба Лавинии. Полотенцем для рук и очень дорогим жидким мылом с ароматом базилика. Потом прячет их на самом дне мусорной корзины.
