Он называется «МС», что, скорее всего, представляет собой сокращение от «маленькой смерти», и выпивку там подают только бутылками. Расположен он в старом кинотеатре, похожем на бордель, и туда невозможно попасть, если только кого-нибудь не знаешь (даже если платишь шестьсот долларов за просекко, даже если платишь тысячу восемьсот за шампанское). В одной из интермедий коротышка вставляет себе в задницу фаллоимитатор, в другой женщина обмазывается дерьмом, а в третьей кто-то умеет насвистывать вульвой эстрадные шлягеры.
Лавинии там даже и быть не должно.
А происходит все вот как.
В тот вечер вечеринка особенная. Афина Мейденхед исполняет свой танец с веером, но на этот раз у нее вместо веера плетка-кошка, но у них не хватает обслуги, им нужны девушки, поэтому она предлагает Луизе подработать, и та соглашается.
– Как здорово! – восклицает Лавиния, когда узнает об этом. – Мне всегда хотелось туда сходить. Слышала, что там они устраивают на сцене оргии… а они устраивают оргии на сцене?
– Говорю тебе, я же работать буду!
– Но ты же только подавальщица! Всего-то и нужно – стоять, выглядеть симпатичной и держать поднос, верно?
– Это же работа! – снова настаивает Луиза.
– Понимаю. – Улыбка Лавинии становится немного зловещей.
– Просто не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной, – говорит Луиза. Она ведет разговор очень осторожно. – Не хочу, чтобы ты пришла, чтобы составить мне компанию, и грустила, пока я, типа, стою столбом и наливаю шампанское какому-нибудь мужичку-финансисту – от меня не очень-то веселья дождешься.
– Не глупи, Лулу, – возражает Лавиния. – Ты меня всегда веселишь.
– В этот день мы можем сходить еще куда-нибудь. – Луиза улыбается шире некуда. – Может, на блошиный рынок в Челси, а? Или на джазовый бранч в гостинице «Шантель» – ты же любишь джазовые бранчи.
Лавиния не отвечает.
Она встает и подходит к обеденному столу.
– Слушай, Лулу?
– Да?
– Я тут оставила пару скруток наличных. Немного… несколько сот долларов или типа того. Я могла бы поклясться, что пятьсот, но… – Она очень спокойно смотрит на Луизу. – Ты их не видела, нет?
У Луизы снова заходится сердце.
– Нет, конечно, нет.
– Так я и думала, – произносит Лавиния. – Просто хотела проверить.
– Я поищу, если что.
– Может, там четыреста было, – говорит Лавиния. – Видит Бог, я такие вещи никогда не запоминаю.
А Луиза отчаянно рвется сделать единственное, что может – что она всегда может, – чтобы Лавиния почувствовала себя счастливой.
– Знаешь, сейчас такое хорошее освещение.
– Правда?
– Давай-ка я тебя сфоткаю. Вот… тут, на диване, в халате и с залитыми светом волосами.
– Нет, спасибо, – отвечает Лавиния.
Теперь то, чего вы ждали.
Мы с вами знаем, что теперь случится: у Лавинии ничего не получится.
Но вот что вам нужно понять: почему же.
Мы с вами раньше бывали на вечеринках. Уже несколько раз.
Однако вот в чем штука: на подобной вечеринке вы не бывали никогда.
Вот в чем загвоздка.
Когда нанимают пожирателей огня, коротышку, что вставляет себе в задницу фаллоимитатор, парня, который валяется в масле с сахарной глазурью, сиамских близнецов, поглотителя роскоши и женщину, насвистывающую причинным местом эстрадные шлягеры, то делают это потому, что главное на подобной вечеринке то, что она не должна походить ни на одну вечеринку, где вам приходилось бывать раньше, и если вы сблюете, заплачете или с криками убежите – тем лучше, поскольку вы, по крайней мере, хоть что-то почувствовали.
Вышибала низкорослый, выпивка разбавленная, и платят за нее лишь полные придурки, но все-таки иногда по вечерам очередь тянется до самого конца Кристи-стрит, пусть никто из стоящих в ней никогда не попадет внутрь (кроме Лавинии, всегда, всегда кроме Лавинии), поскольку это место, которое наконец-то вас удивит.
Вот девушка, которая однажды участвовала в реалити-шоу «Последний герой».
Вот какие-то ребята, пьющие ледяное розовое вино.
Вот парень, который изобрел приложение, похожее на «Убер», только оно для вертолетов, только оно работает в районе Хэмптонс, только каждому пользователю оно обходится в пятьсот долларов.
Вот бывшая звезда-ребенок, которая теперь выступает как стендап-комик.
Вот парень, который завтра женится и который не хочет жениться.
Вот Луиза в мини-юбке, подающая креветки.
Жарко. Все мокрые от пота. Все прилипают друг к другу. Двое ребят уже пощупали Луизу за попку (возражать ей не разрешается). Еще один просунул ей руку прямо между ног. Афина Мейденхед совершенно голая, кроме маленьких накладок на соски в форме греческих колонн, трясет кисточками так, что те образуют идеальные восьмерки. Карлик в гриме.
– Внимание, спойлер. – Это Хэл в вечернем костюме. – Пожиратели огня трахаются.
Луиза изображает свою самую смиренную и льстивую улыбку.
– Креветок, Хэл?
– Знаете, с девушками вроде вас в местах вроде этого происходят ужасные вещи.
– Я не заметила.
– В этом нет ничего плохого. Вам неплохо это испробовать. Здесь много всяких знаменитостей. – Хэл задумывается. – Кто знает, когда-нибудь вы сможете стать для кого-нибудь хорошей женой. Вы вроде бы неплохая девушка.
– Еще креветочку?
– Вам что, здесь не по себе? Не стоит, не стоит. Тут всем на вас совершенно наплевать. Вы здесь абсолютно пустое место.
Луиза по-прежнему улыбается.
– Между прочим, я не придуриваюсь. Это хорошо.
– Скажите еще что-нибудь.
Луиза так сильно скрипит зубами, что ей кажется, что они сломаются.
– Это раскрепощает. Никто от вас ничего не ожидает. – Хэл, как всегда, плохо ворочает языком и продолжает кивать, закончив фразу. – Бьюсь об заклад, что никому нет дела до того, знаменитость вы в Нью-Гэмпшире или нет.
Она начинает строить глазки незнакомцам в надежде, что ее кто-то подзовет.
– А вы знаменитость, Хэл?
– Нет, блин. Я всего лишь скромный служащий страховой компании. Обеспечьте мне классические шестикомнатные апартаменты, филиппинку, чтобы гладила мне рубашки, и Вагнера на стереосистеме, и я с радостью первым встану к стенке, когда начнется революция. Меня не колышет.
– Звучит просто дивно.
Теперь Луиза уже вытягивает шею, отчаянно глядя на парня, который пять минут назад схватил ее за попку и поинтересовался, стоят ли у нее в ягодицах имплантаты.
