Но почему-то она по-прежнему все время на мели.
А вот еще одна смешная и жуткая вещь: Луиза никогда не выглядела так хорошо. Она сбрасывает почти три килограмма. По большей части причиной этому аддералл и кокаин, хотя они с Лавинией все-таки добираются до фитнес-центра «Флайбарр» и занимаются там ровно два раза, прежде чем у Лавинии пропадает интерес и она объявляет физкультуру кальвинистской мерзостью. Лавиния делает ей макияж. Волосы ей укладывают профессионалы. Это по настоянию Лавинии.
Как-то ночью Лавиния стучится к ней в дверь. Сначала Луиза не откликается, поскольку уже научилась, что лучший способ не общаться с Лавинией – это притвориться спящей, но Лавиния стучит снова.
– Ты измазала отделку в ванной, – говорит она.
Она присаживается на кровать.
– Я что?
– Ванна. Она желтая.
Луизе надо быть осторожнее. Она несколько часов там все отскребала.
– Извини, – говорит она и переворачивается на бок, словно опять засыпает.
– А в ванной воняет отбеливателем.
– Извини, – повторяет Луиза.
– Слушай… мне все равно, – начинает Лавиния. – Можешь весь дом в лиловый цвет выкрасить, мне наплевать. Но вот мои родители… сама знаешь… мне вообще-то нельзя принимать гостей. И они особо пекутся о сохранности квартиры, понимаешь. На тот случай, если они решат уйти здесь на покой. Или продадут ее. И, сама знаешь, это не просто отделка. – Она затягивает на плечах свой заляпанный пятнами халат. – Она какая-то итальянская или типа того, не знаю. Ее даже мочить нельзя.
Она ложится на кровать рядом с Луизой.
– Знаешь, что? По-моему, тебе надо отправиться в салон красоты «Ликари». Куда я хожу.
Луиза очень, очень хорошо определяет у людей естественный цвет волос. Это одно, чему она здорово научилась. Ей и в голову не приходило, что волосы у Лавинии могут быть не натурального цвета.
– Я уже записала нас обеих, – продолжает Лавиния. – К тому же я получаю скидку, если привожу новую клиентку.
Она прижимается к Луизе.
– Как же мне хочется, чтобы у меня волосы были такие же прямые, как у тебя, – говорит она. – Они такие блестящие. Господи, я тебя ненавижу.
Лавиния засыпает рядом с ней на кровати, закинув руку Луизе на грудь.
Окраска волос стоит четыреста долларов.
На следующий день Луиза снимает в банкомате половину этой суммы.
* * *
Другие тоже замечают, насколько лучше выглядит Луиза. Разумеется, ее мама, которая впервые за пять лет не заговаривает о Виргиле Брайсе, а вместо этого отпускает замечание о том, как все нью-йоркские симпатичные молодые и свободные мужчины чуть за тридцать, наверное, выстраиваются в очередь длиной в квартал. Пол беззастенчиво рассматривает ее во время занятий, что показалось бы оскорбительным, если бы он не начинал заикаться, краснеть и выглядеть настолько пристыженным, что Луизе становится его почти жаль. Беовульф Мармонт в три часа ночи пишет ей в «Фейсбуке» сообщение, что ему очень понравился ее очерк для «Скрипача» и что, может, они как-нибудь это обговорят за чашечкой кофе.
И еще: тот парень, что писал за нее на сайте знакомств.
В мае он отправляет ей сообщение в «Фейсбуке».
Похоже, ты весело живешь!
Подмигивающее лицо.
Может, как-нибудь еще разок прогуляемся в Проспект-парке.
Мне так плохо, что во второй раз у нас так и не получилось.
Он даже не извиняется. Ему не нужно извиняться.
Конечно, отвечает Луиза.
Пунцовое лицо.
Она целый день хранит осознание этого в сердце. Она отскребает столы Лавинии, выбивает ковер Лавинии, пришивает меховой воротник на винтажную оперную пелерину Лавинии, и весь день проходит у нее с улыбкой.
Лавинии она ничего не говорит.
До тех пор пока Лавиния однажды утром не затаскивает ее в бар «Кинг Коул» в гостинице «Сент-Риджис», который, наверное, самый дорогой бар в Нью-Йорке. Но он знаменит своей настенной живописью, а также тем, что там, скорее всего, придумали коктейль «Кровавая Мэри», за который берут двадцать пять долларов (без налога и чаевых). И хотя Луизе не нравится «Кровавая Мэри», она нравится Лавинии, так что они заходят в бар и оккупируют столик.
– Знаешь что, Лулу? – начинает Лавиния. – Мне пришла в голову совершенно невероятная мысль. – Они уже выпили по два коктейля. Луизу подташнивает.
– Какая?
– Завтра, – заявляет Лавиния, – мы отправляемся в «пелеринаж».
– Куда-куда?
– В паломничество. Это по-французски.
– Нет, я знаю… – Луиза трое суток не спала. – Но…
– К морю, глупышка! Давай-ка завтра утром встанем пораньше и посмотрим, как солнце всходит над музеем «Клойстерс», а потом пойдем пешком до самого Кони-Айленда.
– Зачем?
– Чтобы выказать отвагу! Чтобы доказать, что мы можем! Типа… вроде как средневековые паломники, понимаешь… ты когда-нибудь слушала «Годы странствий» Листа? Сможем еще раз прочесть «Улисса», а?! – Она показывает на татуировку. – Больше поэзии!!! – чуть не выкрикивает она.
Завтра Луиза с парнем, который писал вместо нее, отправляются погулять в Проспект-парке. Она предложила встретиться после обеда, специально в воскресенье, поскольку знает, что по воскресеньям Лавиния валяется в постели до самых сумерек.
– Извини, – отвечает Луиза. – У меня работа.
– Какая работа?
– У меня смена.
– А почему бы мне тогда не подскочить, а? Устроюсь у стойки и буду сидеть тихо, как мышка, а когда ты закончишь…
– Нет, – говорит Луиза – слишком быстро. – Не смена. Урок. М-м-м… с Флорой в Парк-Слоуп.
– По-моему, с Флорой ты занимаешься по вторникам и четвергам.
– Это дополнительное занятие. Она… она на следующей неделе уезжает отдыхать.
– Куда? – Лавиния подзывает официанта. Не спрашивая Луизу, она заказывает бутылку «Шабли».
– Не знаю… а зачем мне это?
– Она ничего не сказала? В смысле… – Лавиния смеется. – В разгар учебного года. Уж поверь мне – Корди бы не затыкалась насчет каникул, она бы мне весь телефон оборвала… кто разрешит ученице поехать отдыхать? – Она пожимает плечами. – Ну и ладно. Я могу встретить тебя в Парк-Слоупе.
– Вообще-то, – снова начинает Луиза, стараясь изо всех сил, – у меня планы.
– Это не то, чтобы полноценная прогулка, но все же несколько километров от Проспект-парка до моря. Можем пройтись по Мидвуду, посмотреть на хасидов с их этими, ну, пейсами.
– У меня планы, – повторяет Луиза.
