Теодот охнул и склонил голову.
– Он долго не протянет. Нужно сказать ему, что его сына освободили и он ушел с Леандром, а еще – что его жена, сыновья и дочери скрылись, когда его схватили, и сейчас они где-то далеко отсюда.
– Он пожелает увидеться с ними, – сказал Кобон.
– Скажите ему, что, когда будет безопасно, они вернутся.
– А если он выживет? – спросил Кобон.
– Не знаю, что мы станем делать, если он выживет, – ответил Теодот.
Из комнаты, где лежал Митр, донеслись тихие стоны.
– Иди к нему немедля, – велел Теодот.
Митр, когда Орест вошел к нему, дышал с большим трудом. Потянулся к Оресту, попытался взять его за руку.
– Он в безопасности, мой сын? – спросил Митр.
– Да, – ответил Орест. – Мы сбежали оттуда, где нас держали.
– А дальше как было?
– Нашли дом у моря. Там за нами присматривала одна старуха. Больше всех она любила твоего сына.
Митр задрожал и, кажется, на миг улыбнулся. Попытался сесть.
– Где твоя мать? – спросил он.
– Во дворце, – ответил Орест.
– Спит, – проговорил Митр, – как спят лишь злодеи.
Орест на миг подумал, что Митр пошутил.
– Все беды начинаются с нее, – продолжил Митр, все еще пытаясь сесть, и оттолкнул Ореста, когда тот попробовал помочь. – Это она устроила все похищения, – продолжил он, – чтобы запугать нас. А прежде убила Агамемнона, твоего отца, – убила собственными руками и бросила тело гнить перед дворцом. Заставила нас ходить мимо, пока он лежал незахороненный.
– Моя мать не убивала отца, она… – начал Орест.
– Это совершила твоя мать, собственными руками, – прервал его Митр.
Говорил он без выражения, сообщал данность, едва ли не устало. Было ясно: он не сомневался, что говорит правду.
– Эгист был с ней?
– Эгист – никто, – сказал Митр. – Убийство совершила она. Все убийства. Все.
Он наконец сел и схватил Ореста за запястье.
– Но она не убивала Ифигению… – вновь начал Орест.
– Боги потребовали, чтобы Ифигения была принесена в жертву, – произнес Митр. – Суровейший удел. Боги бывают суровы.
– Но это не мать сделала, – сказал Орест. – Это сделал мой отец.
– Так и есть. Это сделала не твоя мать, – отозвался Митр.
На миг воцарилась тишина. Орест прислушался, дышит ли Митр.
– Мой сын в безопасности? – спросил он наконец.
– Да, – ответил Орест. – Он с Леандром. Скоро вернется.
В полусвете маленькой лампы на окне он чувствовал на себе взгляд Митра.
– Ты уверен, что это моя мать убила моего отца? – спросил он Митра.
– Да, это был ее нож.
– Кто-нибудь еще знает?
– Все знают.
Митр выпустил запястье Ореста – и взял его ладонь в свою. И заплакал.
– Моя семья, сыновья, дочери… – начал он.
– С ними все в порядке, – сказал Орест, – они придут сюда, когда станет безопасно.
– Твоя мать убила их, – проговорил Митр. – Мою жену, сыновей и дочерей. Их всех убили ее люди, а я смотрел. Она это приказала.
Орест приготовился ему возражать, повторить, что они все скоро увидятся, но Митр не слушал. Он говорил словно сам с собой.
– Я слышал их крики, когда они гибли, – сказал Митр. – А потом забрали меня.
За все то время, пока они сидели под землей, осознал Орест, Митр не рассказал Теодоту, что видел, как убивают его родню. Наверное, они об этом не говорили.
– Но твой сын жив, – тихо промолвил Орест.
– Да, да, – ответил старик с печалью, безропотно. Орест сомневался, поверил ли ему Митр.
– Погоди, – произнес Митр, – иди поближе.
Орест опустился на колени рядом с постелью.
– Твоя мать убила твоего отца, – прошептал Митр. – Заманила его во дворец. Заготовила нож, чтоб был под рукой. Такой у нее был замысел. Она желала его власти. Клянусь своими детьми, это правда. И есть лишь один человек, один-единственный, кто способен отомстить за то убийство и за все остальные, и этот человек – ты. Лишь ты один. Вот почему боги пощадили тебя и прислали обратно. Вот почему ты здесь – чтобы я тебе все это смог рассказать. И теперь это твой долг как сына Агамемнона – отплатить за его убийство.
Он мягко положил ладонь на голову Оресту и подержал ее, дыша увереннее, ровнее.
Кобон явился сказать, что Оресту пора уходить, и добавил, что проводит его по переулкам.
– Нет, я пойду один, – сказал Орест.
Вернулся с первыми лучами рассвета. Скользнул в дверь за кухнями, прошел украдкой по нижним коридорам, а затем – по маленьким лестницам в главный коридор.
У себя в комнате он задумался о матери и о том, как она попыталась уговорить его, чтобы он бывал с ней и Эгистом и учился власти и величию под их руководством. Он мог бы стать таким же, как они.
Его охватил порыв ярости на нее и на Эгиста, занявшего место отца и разгуливавшего по дворцу, будто у него было право на власть. Перебирая в уме происшедшее, впрочем, он понял, что лишь фигура матери осталась с ним. Мысли о ней придавали ему неких сил. Власть – в ее руках. С началом утренних шумов он осознал, что власть приняла именно мать. Месть может быть и Эгисту, но в первую очередь – ей.
При мысли о том, что ему не придется советоваться ни с Леандром, ни с Электрой, ни с кем бы то ни было еще, он улыбнулся. Но затем осознал, что поддержка Электры ему пригодится. Надо приблизить сестру к себе. В одиночку он это не провернет.
Однако шло утро, и Орест продолжал размышлять о том, что сказал ему Митр. Казалось, этот человек совершенно не сомневался в том, что говорит. Слова его так походили на правду. И все же Митр очень пострадал. Возможно, он что-то себе вообразил и начал в это верить.
Уж Электра наверняка, думал Орест, рассказала бы ему сразу, как только он вернулся, что это их мать убила отца. Электра присутствовала, когда мать излагала свой рассказ об убийстве. Уж конечно Электра дала бы ему знать, если бы мать лгала.
Ломая голову над тем, чему верить, Орест решил, что выложит Электре слова Митра и посмотрит, что она скажет. Жалел, что рядом нет Леандра, не спросишь у него, как быть.
* * *
Под вечер, когда они с матерью разговаривали, она нежно склонилась к нему.
– Орест, – сказала она, – мне нужно доверить тебе кое-что. Как тебе известно, случилось восстание, и Эгист участвует в его подавлении. Однако эти повстанцы куда упорнее прежних. Они не сидят на месте. Они исчезают и возникают, набравшись сил. У Эгиста много преданных сторонников. Он отважный воин, но не военный вождь, каким был твой отец. И сторонники его неукротимы. Они умеют свирепо нападать. Но они, в первую очередь, разбойники.
