– Он, конечно, помолодел и все такое, но кому какая разница. Главное, что именная сигва на месте. Придираться не будут.
– У него совсем свежие сигвы. Он едва прошел Посвящение, – заметил Тенуин.
– Ну так и замечательно.
– Ты уверен, что в десять уже пускают в Заложный дом?
– Надо попробовать. Кто там будет разглядывать… Сигва – вот. Обходной залог – вот. Чего еще? Скажем, что он… В общем, придумаем, что сказать.
Следопыт не спорил.
Миалинте такая задумка явно не понравилась, но у Громбакха были все основания требовать полную оплату. И дело даже не в его желании оплатить своему «племяннику» Харату последние три года у «Приемных сестер», а в том, что он достаточно рисковал жизнью, выполнил заказ Теора – нашел мальчика и даже вывел его из Авендилла, пусть мальчик оказался не совсем тот…
– Главное, довезти его до Матриандира, – настаивал охотник. – И… хорошо, если он не будет… черными жабами плевать или на каждом шагу выворачиваться кишками наизнанку, перерождаться в зордалина и все такое…
Что делать с мальчиком после Матриандира, никто не знал. Поначалу думали найти Микку, жену Теора, и передать мальчика ей, каким бы жестоким и безумным ни казался этот поступок. Рассказать Микке, на что пошел ее муж в надежде очиститься и восстановить семью. Но после того как новый Теор впервые проявил свою странность, даже этот вариант отпал.
Мы еще не добрались до Икрандила, когда мальчик стал издавать звуки. Самые разные. Едва приоткрыв рот, изображал шипение, треск, скрип. Я подумал о его слабоумии, но затем уловил в этих звуках последовательность, а когда убедился в ней, испуганно дернул Громбакха, к тому часу пересевшего в триголлу, – Тенуин сменил его на кóзлах.
Теор предвосхищал то, что будет происходить через несколько секунд. Подражал незначительным звукам, на которые обычно никто не обращал внимания, но подражал заранее. Тихо стрекотал, как птица, и мгновениями позже, словно эхо, таким же стрекотом отзывалась пролетавшая вдали чернохвостка. Изображал хруст, и вскоре охотник начинал по одному заламывать себе пальцы. Булькал, и за лавкой, среди общей поклажи покачнувшись, булькали бурдюки с водой. Все это не могло не настораживать. Я говорил себе о совпадениях, ждал новых звуков от Теора. Всякий раз они оказывались точными.
Охотник не сразу понял, отчего я так взволновался, но тут мальчик изобразил громкий треск, а вслед за этим дернулась триголла – колесо жалобно хрустнуло, наскочив на камень. Этого было достаточно. Теперь мы с охотником вдвоем прислушивались к Теору.
– Зачем ты это делаешь? – спросил мальчик голосом Громбакха.
Охотник приоткрыл рот и замер. Теор предвосхитил его слова.
– Держите мои портки, – усмехнулся Гром.
Теор и дальше опережал звуки, с точностью воспроизводил самые сложные из них. Есть и пить отказывался. Даже не смотрел на еду, когда я предлагал ему подкрепиться.
– Я вас вижу, – прошептал он мне.
– И на том спасибо, – кивнул охотник.
После этого Теор не произнес ни слова, только изредка издавал свои странные звуки.
О том, чтобы отдать его Микке, уже никто не говорил. Ей и без того хватило тревог, связанных с Теором. Навязать ей десятилетнего мужа-лигурита было бы жестоко.
Гром обмолвился, что где-то в Западных Землях, по слухам, построили целое село, в котором черноиты, салауры, да и все люди со странностями, находили постоянное убежище, но ни сам охотник, ни Миа, ни следопыт не знали точно, где искать это село и на каких условиях там все живут. К тому же было непонятно, кто повезет Теора в Западные Земли, даже если такое убежище действительно существует.
У Эрзы совета никто не спрашивал, все хорошо помнили лагерь на Старой дороге и то, как она рассказывала о торговле лигуритами. Эрза и сама почти не вмешивалась в наши разговоры. Молча слушала, если оказывалась рядом, терпеливо сносила насмешки охотника и повторяла, что покинет нас, как только убедится, что противоядие полностью ее исцелило.
Мы догадывались, что от Теора будут проблемы. И в первый же день, когда мы, добравшись до Икрандила, зашли в таверну перекусить, мальчик привлек к себе внимание.
Все началось с того, что он, ненадолго оставшись один, предвосхитил звон разбившейся миски с супом. Эрза и Мия к тому времени уже отдыхали в комнате, а мы с Теном отошли успокоить захмелевшего и готовившегося к драке Грома. Теор дважды предвосхитил слова удивленных посетителей. Этого было достаточно. Вокруг все стали нарочно бить ложкой по столешнице, пускать ветры, кричать, топать. Бурно радовались, если Теор успевал заранее повторить хоть один из этих звуков. К столу стягивались любопытные. Странный мальчик привлекал их куда больше, чем размахивавший руками охотник. Посетители пытались заговорить с Теором. Кто-то просил его предсказать будущее. Другие требовали выгнать мальчика из трактира, называли его «поганой чернявкой», «мерзостью». Если б мы с Тенуином не вмешались, кто-нибудь наверняка позвал бы стражу.
В последующие дни мы не выпускали мальчика из комнаты подворья. Переодели его в новый костюм – нарочно подобрали похожий на тот, что носил настоящий Теор. Обрадовались, увидев, что мальчик ест, пусть и без желания, по чуть-чуть, но все же не морит себя голодом, как это делала Шанни. Настороженность вызывало лишь то, что даже во сне он безостановочно двигал глазами под опущенными веками – это так пугало Громбакха, что он отказывался спать на соседней койке и настаивал, чтобы мальчику завязали глаза.
К концу второй недели Тенуин заявил, что пришла пора уезжать из Икрандила. Травы, вынесенные из комнаты Нитоса, подействовали, иначе мы бы давно почувствовали проявление яда. Слабости из нас, если не считать загульного охотника и раненой Мии, никто не испытывал. К тому же Тен опасался, что странности Теора будут лишь усугубляться и сделают их задумку с обходным залогом невыполнимой.
Отъезд назначили на утро. За ужином в последний раз обсудили детали предстоящего пути. Миалинта еще раз попыталась переубедить меня, но я твердо отказался от поездки в Оридор. Они с Эрзой первыми вышли из-за стола. Ярко-синие радужки. Суровое, сосредоточенное лицо. Тогда я видел Миалинту в последний раз.
Через два часа мы с Теном и Громом вернулись в подворье. Охотника пришлось буквально заносить на второй этаж. Сделать это было непросто. Его тяжелая брыкающаяся туша норовила сбросить нас с лестницы.
Приблизившись к нашей комнате, Тенуин мгновенно обнажил выносной нож правого наруча. Дверь была приоткрыта.
Оставили охотника в коридоре. Зашли внутрь.
Теора в комнате не было. Все вещи – на местах. Никаких следов борьбы. Замóк не тронут.
Я предложил расспросить хозяина подворья, узнать, кто еще мог воспользоваться ключом, но Тенуин заторопился вперед по коридору. Комната Эрзы и Миалинты тоже была приоткрыта. Почувствовав неладное, я медленно, стараясь не шуметь, вытащил меч, кивнул следопыту.
