– Уходим. – Миалинта взбежала по ступеням на парадную веранду. – Это… – Она с отвращением взглянула на перетекавший сгусток черной жижи.
– Уходим. – Я не стал отвечать. Помедлил, не зная, что делать с мальчиком. – Его берем с собой.
– Кто это?
– Теор.
– Что? – не поняла Миа.
– Теперь это Теор, вот что.
Уходя от ратуши, мы заметили, что статуи, ниады, пришли в движение. Впрочем, назвать это движением было сложно. Они просто чуть покачивались, едва приподнимали чешуйчатые руки, наклоняли головы с неизменными, застывшими лицами. Все, как и говорил Горсинг. Когда рядом зордалин, тени оживают. Зордалин… Теор стал Пожирателем. Как и Вайрик до него.
Часом позже мы укрылись в доме, где провели ночь перед ратушей. Там нас поджидали Тенуин, Феонил и Шанни.
Ковер под ногами хрустел уже не так громко. За два дня мы успели хорошенько утоптать лежавшие под ним опилки. Эту ночь, пока я блуждал по комнате Нитоса, наш отряд провел здесь же. Поспать, как я догадывался, никому не удалось.
Шанни, увидев меня, первым делом протянула мне травный шарик противоядия. Я спешно проглотил его, одновременно радуясь, что вообще вышел живым из комнаты Нитоса, и досадуя, что наше путешествие по сознанию Теора затянулось на целые сутки.
Миалинта и Эрза ругались, спорили, обсуждали стычку с магульдинцами, требовали от меня немедленного отчета о том, где я был и что случилось с Теором. Их возбуждение можно было понять. Из пяти дней, отмеренных нам Азгаликой, три закончились. Осталось меньше двух.
Я попросил всех успокоиться. Коротко рассказал о блужданиях по комнате Нитоса. На детали не было времени.
– М-да… – вздохнула Миалинта.
– И что теперь с ним делать? – спросила Эрза, взглянув на ребенка.
– Так это что, – перебил ее Гром, – теперь, значит, в городе сразу два Пожирателя?
– И один из них Теор, – кивнула Миа.
– Тот, кто был Теором, – не согласился охотник. – Тот, кто дурил нас все эти дни. Тот, кто затащил нас в самое поганое местечко этих Земель…
– Гром, не сейчас. – Я поднял руку. – Потом. Все потом. Сейчас нужно действовать. Пора выбираться отсюда. Времени почти не осталось.
– Что ты задумал? – спросил Тенуин.
– Старуха нас обманула! – не успокаивалась Эрза. – Сказала ведь, сделайте, что вам тут надо, и все будет хорошо… Ты! – Эрза ткнула Шанни пальцем в плечо. – Давай свое противоядие. Мы все сделали. Что ты смотришь? Чего тебе еще надо? Мы сюда пришли, сделали…
– Еще не сделали, – перебил я Эрзу.
– Что?
– Азгалика просила избавить Авендилл от Пожирателя.
– И как ты это собираешь сделать, а?
– Успокойся, – вмешалась Миалинта.
– Себя успокаивай. А я хочу жить, что тут не понятно?
Остальные напряженно слушали наши пререкания. Только Нордис поглядывал на улицу, не забывая о необходимости следить за подходами к дому.
– Что ты задумал? – все так же спокойно повторил свой вопрос Тенуин.
– Кажется, я знаю, что делать.
– Кажется? – покривилась Эрза.
– Считай, что это наш последний план. Не скажу, что лучший, но хоть какой-то.
– Замечательно. – Эрза уже не кричала. В ее голосе послышалась усталость.
– Нужно все хорошенько обдумать.
– Думай, умник, думай. Время ждет. Еще целых два дня.
– У нас будут все шансы умереть пораньше, – усмехнулся я.
Глава 9
Шанни
Защитные свойства кумаранского камня доподлинно известны каждому, кто хоть раз отправлялся в путешествие по нашим краям и выводил своих лошадей на брусчатку Кумаранского тракта. Разительные перемены чувствуешь, когда ни хищники, ни гнус не смеют донимать тебя в пути, а сильные ветра, равно как вьюги и песчаные бури, смягчают свои жестокие порывы или вовсе остаются незамеченными.
Ветки Кумаранского тракта простираются ко всем границам Земель Эрхегорда, но исключительным остается путешествие от Кирандола в Лощинах Эридиуса до Устендола в Северных Землях, так как оно ведет по восстановленной Дороге Предшественников. Сложенная из гигантских плит кумаранского камня, по ширине трижды превосходящая знаменитый Месатоланский торговый путь, ведущая через живописные кручи Ардонского ущелья, она остается излюбленной дорогой всех, кто приехал ознакомиться с примечательностями наших Земель. Ведь ее влияние не ограничивается защитой путников, но неизменно наводит на них благость в помыслах и сновидениях.
«Земли Эрхегорда в своеобычии древнейших поселений». Братья Эртаниол и Маленгрин из рода Вентаила
Рассвет нового дня выдался пасмурным. Небо заволокло предгрозовыми тучами, но дождь не начинался. Лишь вдалеке, где-то над восточной окраиной Лаэрнорского леса, полыхнула зарница. Последний день, отмеренный нам ядом Азгалики. Сегодня предстояло выполнить свою часть уговора и надеяться, что трав на поясе Шанни действительно хватит для излечения.
Этой ночью Феонил и Эрза во сне, сами того не заметив, в кровь расковыряли себе уши. Зуд не ослабевал. Яд проявлял себя все активнее. У Громбакха по-прежнему болел живот. За ночь он трижды выбегал из дома на улицу, при этом ругался, хоть и сдавленно, но так громко, что неизменно всех будил, словно хотел, чтобы каждый насладился его звучными руладами. Когда я напомнил ему об опасности выходить наружу, охотник только сказал, что с такими залпами ему не страшны ни тени, ни Пожиратели.
Сам я чувствовал легкую слабость, но не мог точно определить, вызвано это воздействием яда или же всему виной посещение комнаты Нитоса.
Тенуин сказал, что к вечеру будет хуже, а ночью, если не принять полную горсть противоядия, начнется жар. Жить нам оставалось не больше суток, а за это время предстояло многое сделать.
Глядя на то, как неспешно бредут мятые гиганты облаков, Нордис подошел к одному из обветшавших зданий на Мыторной улице. Вокруг стыла тишина. Безмятежные руины. Молчаливое предвкушение.
– Готов? – с крыши соседнего дома спросила Эрза.
Гирвиндионец, не глядя, кивнул. Приподнял молот. Осмотрел боек. На нем еще виднелись следы вчерашней расправы.
– Подожди, – скомандовала Эрза. – Сигнала не было.
Эрза нервно поправляла сдвоенный напальчник. Ногтями проверяла поверхность роговых насадок лука. То и дело переставляла колчан, подыскивая для него удобное положение. Просматривала разноперые стрелы, будто сомневалась в их сохранности. Серые – легкие, с иглообразным лезвием. Светло-синие – тяжелые, с дробящимся трехгранным наконечником. Такой набор в свое время для нее определил Горсинг. Эрза давно убедилась в практичности его выбора.
На плоской крыше когда-то была устроена верхняя веранда. Судя по заплесневевшим шпалерам и земляным сикорам, хозяева когда-то устроили здесь небольшой сад. Отдыхали в тени ниалутий, если полуденный зной становился невыносимым. Любовались их большими, с голову младенца, оранжевыми бутонами. Сейчас, в этой грязи, было трудно представить безмятежность прежней жизни.
