Нордис спокойно отреагировал на известие о том, что мы наткнулись на Тарха. Так же спокойно он принял краткий рассказ о его смерти. Никаких вопросов гирвиндионец не задал и только согласился, что нужно спешить, пока красные не вернулись в лагерь.
Как бы нас ни поторапливала Эрза, продвигаться слишком быстро мы все равно не могли. Во-первых, нас сдерживала Шанни – что бы ей ни говорили, девушка шагала так же неторопливо, как и по уличкам Лаэрнора. Во-вторых, Тенуин настаивал на предельной осторожности – допускал, что нам еще встретятся новые, куда более тщательно скрытые ловушки.
Кажется, Тарх так до конца и не понял, кто мы и зачем тут оказались. Видел Эрзу, возможно, узнал Миалинту, если когда-то раньше встречал ее в Эйнардлине, и наверняка решил, что в Авендилл пришла помощь, которую так ждал Горсинг. Присутствие незнакомых людей и Теора его смутило, но у Тарха не осталось ни времени, ни сил во всем этом разобраться. Должно быть, поэтому наемник сказал нам правду – лагерь мы обнаружили, как он и обещал, в трех кварталах от смотровой крыши.
К этому времени я успел переговорить с Тенуином. Сделать это было непросто. Следопыт шел впереди отряда, но возле него всякий раз оказывались то Феонил, то Теор. Отчаявшись, я уже подумывал дать Тену прямой знак. Этого не понадобилось. Он и сам все понял. Отослал Теора идти вдоль правой линии домов и следить за окнами.
Эрза и Нордис были в десяти шагах позади нас, так что говорить приходилось тихо.
– Феон оставил записку под ногой Тарха.
Тенуин повернул ко мне голову. Его лицо по-прежнему было скрыто под маской капюшона: плотная коричневатая ткань, матовая поверхность выпуклых бикуляров, плотная черная сетка для дыхания, по краям которой вшиты крохотные ниобы с защитными травами. И все же мне показалось, что Тенуин удивлен. Я поторопился как-то оправдать свою находку:
– Мне показалось, что Феонил хочет что-то сделать. Вот я… вернулся проверить.
Следопыт кивнул и теперь вновь смотрел вперед.
– «Эрза Нордис шесть чужих. Ищем выход потом чужие враги. Ночь по Малой луне знак пятой команды три удара повтор». – Я в точности повторил содержание записки, затем сказал, что оставил лишь последнее предложение, а другие слова затер кровью.
Тенуин продолжал осматривать дорогу, изредка склоняясь к ее поверхности или подбрасывал вперед камешки и наблюдал за их падением, но я не сомневался, что он внимательно меня слушает.
Какое-то время мы шли молча, затем следопыт спросил:
– Что ты об этом думаешь?
– Феонил хочет примирить Эрзу и Горсинга. Они оба для него важны.
– Еще.
– Пока мы не выбрались из Авендилла, никто из них против нас не выступит. Мы все угодили в одну тонущую лодку и сейчас не до выяснения отношений.
– Еще.
– Феонил почти всегда караулит во вторую смену. Малая луна сейчас поднимается к полуночи и стоит до двух часов. Все совпадает. Феонил подаст знаки. Какие-нибудь из тех, что он подавал на Старой дороге. Горсинг или кто-то из его людей поймет их. Вряд ли Феонил сможет передать большое сообщение. На Старой дороге они ограничивались простыми указаниями. Думаю, Феонил просто сообщит наше положение и призовет Горсинга. Как раз после смены или перед рассветом встретит его и обо всем ему подробно расскажет.
Пока Тенуин осматривал очередной завал на дороге и выбирал, с какой стороны его обойти, Нордис, Эрза и Феонил нас нагнали, так что наш разговор прервался. Вскоре подтянулись Теор и Миа с Громом, вынужденные присматривать за неизменно медлительной Шанни.
После завала мы с Тенуином ускорились и постепенно отдалились от остальных на безопасные пятнадцать шагов.
– Почему ты оставил записку? – спросил следопыт.
Мне больше хотелось услышать его мнение, но я терпеливо отвечал на вопросы, зная, что Тенуин выскажется лишь после того, как я полностью удовлетворю его любопытство. Он всегда так поступал – вопрос в обмен на вопрос.
– Подумал, что так у нас будет преимущество.
– Преимущество?
– Мы осмотрим их лагерь. Потом уйдем. Они найдут убитого Тарха, и мы окажемся в равном положении. Мы знаем о них. Они будут знать о нас – по следам поймут, сколько у нас человек, смогут определить, в каком направлении мы двигаемся. Что они предпримут, нам неизвестно. Если же Горсинг получит записку – именно такую, обрезанную, – мы окажемся впереди ровно на один шаг.
– Если записка попадет к красным, они устроят облаву.
– Не попадет. – Я сказал это слишком уверенно, поэтому поторопился объяснить: – Они тут уже месяц. Взаперти. Не могут поймать Пожирателя. Отчаялись. Но сомневаюсь, что близость смерти их сплотила. Скорее всего, Горсинг захочет тайно переговорить с Эрзой – на случай, если придется выступить против красных. Я стер упоминание чужаков. Горсинг решит, что Эрза наконец привела подмогу. Если верить Тарху, он просил ее привести десять человек. Шансы уравняются. Тринадцать против шестнадцати – не так уж и плохо. Вот тебе и преимущество. Введем Горсинга в заблуждение и привяжем к нему ниточку – только дерни, и он придет в то место, которое мы сами выберем.
– Тринадцать против шестнадцати, – медленно повторил Тенуин.
Спокойствие в его голосе ошпарило меня. Я сдавил кулаки. Отругал себя за собственную глупость. Слишком увлекся, не подумал… Можно было сыграть дурака – сказать, что ошибся в подсчетах, и рассмеяться, но я уже хорошо знал следопыта и понимал, что для него такие сцены лучше не устраивать. Тенуин не станет уличать меня и задавать мне новые вопросы, он просто замкнется и будет выжидать, а в нужный момент поступит так же – скроет от меня что-то важное. Отступать было поздно, так что я просто кивнул:
– Да. Именно так.
Тенуин наравне с Громбакхом и Миалинтой был в числе тех немногих, кому я доверял. К тому же именно с Тенуином я впервые позволил себе открыто говорить о браслете, о его влиянии. И следопыт был единственным, кому я рассказал о струнах, о серебристой сети, о том, как мне удается предвосхитить чужие поступки. Однако я не торопился открываться перед ним полностью. Что-то сдерживало меня.
Я вдруг понял, что боюсь Тенуина. Готов доверить ему жизнь, всегда жду от него подсказки и все же боюсь. Тут, конечно, сказалась история следопыта – то, что Громбакх успел рассказать мне в Лаэрнорском лесу. Охотник, раненный бихчахтом и понимавший, что нам придется ночевать в чащобе, наверняка сказал куда больше, чем мог бы себе позволить. Предчувствие смерти развязывает язык.
– Значит, один из людей Горсинга и один из красных погибли, – заключил следопыт.
– Их поглотил Пожиратель.
– Ты в этом уверен?
– Да.
– Когда это случилось?
Я приоткрыл рот и понял, что ответить на этот вопрос не могу, потому что этого в действительности еще не произошло. Вторая ошибка за один короткий разговор – слишком много даже для меня.
