Потом ей сделалось стыдно. Она снова заперлась у себя и утром на двадцатый день не явилась в офис к десяти, к началу работы.
Идти на переговоры пришлось Денису. Он, как дурак, долго стоял под дверью, повторяя все те же давно протухшие аргументы: надо продолжать. Еще ничего не закончилось. Те, кто играет против них, сделают свой ход, осмысленность упадет, за оставшиеся дни Денис вернет себе лидерство, вернет квантам утраченный смысл и вернет Элли надежду получить ее приз.
Он сам себе не верил, слова звучали неубедительно и пошло. Элли, разумеется, не отвечала. Денис начал чувствовать нездоровый озноб – в отличие от мягкотелой Марго, которой к тому же было что терять, Элли вполне могла упереться и погубить их всех. Подумаешь, учебный грант. Невелика цена в сравнении с остальными.
Денис вернулся в офис. Славик все понял с одного взгляда и встал. Денису сделалось противно и липко на душе; он сказал сквозь зубы, что не допустит насилия, хотя все понимали, что это блеф. Славик доброжелательно кивнул и предложил идти вместе. Денис пошел, преодолевая тошноту: просто для того, чтобы быть рядом и создавать иллюзию контроля.
Славик крикнул Элли, чтобы та не стояла под дверью, примерился, разбежался и не то чтобы выломал – просто снес дверь с петель вместе с замком. В той самой комнате, где Денис впервые в жизни переспал с женщиной, на полу под фальшивым окном сидела Элли в розовой пижаме. Улыбалась жуткой неестественной улыбкой, смотрела стеклянными глазами. Славик поставил выломанную дверь к стене:
– Идем.
Элли будто не слышала его. Мельком посмотрела на Дениса и отвернулась. Славик подошел к ней, Денис сжал кулаки; Славик подхватил Элли под мышки и закинул на плечо, как людоед добычу.
– Осторожнее! – вякнул Денис.
Выйдя из комнаты, Славик перехватил Элли поудобнее и так, босую, в пижаме, отнес в офис. Марго отвела глаза. Славик сгрузил Элли на ее место у стола. Она осталась сидеть, завесив лицо распущенными темными волосами.
Календарь эксперимента на большом экране сменился статистикой: Население – 512. Счастье – 43 %. Цивилизованность – 71 %. Осмысленность – 77 %.
– Луч, мы готовы к воздействию, – спокойно, почти весело сообщил Славик.
«ЛУЧ». ЛИЗА
– …Ни меня, ни вас тогда не было на борту Луча, но все-таки мы уже были.
– Не было! – влез семилетний Антоша, самый болтливый ребенок, которого Лиза когда-либо встречала в жизни. Сидящие рядом восьмилетние братья толкнули его с двух сторон, призывая к порядку.
– Были, – Лиза улыбнулась. С этой истории она всегда начинала свои сказки, но рассказывала всякий раз немного по-новому, чтобы они, знавшие все наперед, не успевали соскучиться. – Что такое квант?
– …Это частичка света. Это взрослый человек, который живет на Луче. Это…
– Неделимая величина в физике, – сказал Адам.
В последнее время сын Йоко выделился из общей детской компании – в свои десять лет выглядел подростком лет тринадцати. Сам настоял, чтобы его перестали вносить в общий рейтинг успеваемости, – фора в два года, которую он имел в силу возраста, давала преимущество даже перед чудо-ребенком Мишель, и та все больше нервничала, обнаруживая Адама в рейтингах не позади, а впереди себя. У Адама была золотая звезда, нагрудный знак, который вручали только отличникам и только за особые заслуги, но он не надел ее ни разу. Год назад он спросил у Лизы, какие науки надо учить, чтобы стать космофизиком, – хотя мог бы спросить у Луча. Лиза ценила его доверие.
– Вы правы, вы все по-своему правы. Луч – поток квантов, но луч – еще и электромагнитная волна. Мы – кванты, каждый по себе частица, личность, но не только. «Луч» имеет квантовую и волновую природу; «волна» – это наша система ценностей. Цивилизация. Легко хранить огонь в огромном костре, а попробуй сохранить его в единственном угольке на ветру. «Луч» – тонкая щепка, несущая огонь сквозь холод, пустоту, темноту…
Они заскучали – все, кроме Адама. Лиза улыбнулась:
– Ну а теперь сказка. На одном корабле жила девочка…
Высоко над головой покачивались, как лианы, веревочные лестницы и трапеции. Дети сидели на мягком покрытии гимнастического зала, и некоторые, самые впечатлительные, уже готовились зажимать ладонями уши.
* * *
– Мишель хочет тоже слушать твои сказки.
– Пусть приходит.
– Она говорит, что вокруг тебя собираются неудачники. Я, например…
– Она сама себе враг, Сезар. Но она свободна, не хочет приходить – пусть не приходит.
– Лиза… а что случилось с отцом Адама?
Она рассеянно поглядела на мальчишку, идущего рядом по внешней улице-тропинке вокруг башни.
– Он умер, ты же знаешь.
– Отчего? Мы знаем, что Грег пожертвовал собой ради того, чтобы мы все могли родиться.
– Да…
– Отец Адама тоже пожертвовал собой? Я спрашивал Луча, он говорит – «информация для совершеннолетних»…
– Знаешь, – сказала Лиза. – Я думаю, что… с отцом Роджера случилась беда. Как в моих сказках, когда открывается тайный люк…
– Нет-нет, – Сезар поежился. – Твои сказки – это же выдумка, да?
В последнем вопросе прозвучала надежда.
– Беда – не выдумка, – сказала Лиза. – Она может случиться с любым человеком, самым смелым. Отец Роджера погиб. Но никакая беда не отменит того, что мы несемся сквозь пустоту со скоростью света, к точке, в которой все решится, – к Прибытию. К точке, где все живы.
Положила ладонь на вихрастую русую голову – и вспомнила, как трепала гладкие черные волосы маленькой Йоко.
ДЕНИС
Он проснулся, будто его огрели по затылку. Звук? Что-то было, теперь стихло, что же такое он услышал во сне?
Тишина в комнате и во всем коттедже. На часах – на экране смартфона – шесть минут первого. Это не землетрясение – здесь не трясет. Но что-то случилось.
Он встал, натянул штаны, сунул босые ноги в кроссовки. Накинул рубашку, сунул телефон в задний карман. Вышел из комнаты, прислушиваясь каждую секунду. Тишина.
По лестнице он сошел на первый этаж и уже было уверился, что ему приснился кошмар и можно возвращаться в постель. Легкие шаги простучали в конце коридора и стихли. Человек бежал босиком, и был он легок, легче Дениса. Значит, Марго.
Час назад, когда он отправился спать, Марго и Славик сидели в джакузи, подсвеченные снизу, и только что не целовались прилюдно. Денис мог тысячу раз повторять себе, что не имеет права судить и тем более осуждать, но глядеть, как Марго прокладывает себе дорожку к победе, было страшно и стыдно. Тогда он вернулся в комнату, взял бумагу и карандаш, стал набрасывать стратегию, уже не надеясь на «черного лебедя», напролом: что делать с экипажем «Луча», как вывести его из-под влияния Славика. Читал книги, раздражался и ничего не понимал, уснул носом в томик Сартра…
