– Лиза, что с тобой?!
– Нормально, – она выдернула себя из отчаяния, привычно, как застегивают пряжку на поясе. – Что ты хотел мне…
Нахмурилась, глядя на экран. Разница между поколениями бросалась в глаза: отцы и матери умнее, образованнее, гибче, талантливее детей. Интеллектуальные и профессиональные коэффициенты родителей достигали верхних планок, а у детей болтались на среднем уровне, чуть ниже, чуть выше.
– Илюша, – осторожно сказала Лиза. – Наши родители были отобраны из миллионов по многим параметрам. Не надо с ними соревноваться, они были лучшие из лучших, а мы…
– Они твердили нам с рождения, что мы должны быть лучше!
«Они нам врали».
– Они слишком многого от нас хотели, – сказала она мягко. – Успокойся, у нас все в порядке, мы преодолели Аварию, теперь растим новых детей…
– Не преодолели, в том-то и дело. Работы наших инженеров – непригодны, Луч забраковал их все! В каждом проекте дыры, уязвимости, непонятно, как их дорабатывать… Лиза, посмотри на эти тесты! Сравни! Мы деградируем! Что будет с нашими детьми?! Они прилетят на Новую Землю, чтобы жить в пещерах и норах, их дети забудут грамоту, а внуки будут ходить на охоту с копьем?!
На его белом лице горели красные пятна: клубника в сметане.
– Обидно, – призналась Лиза, снова поглядев на экран. – Не думала, что мы такие… неудачники.
– Луч считает на основании этих данных, что нам надо менять систему воспитания.
Лиза нахмурилась: слабый, отдаленный звоночек. Тревога. Смутная. Непонятно.
– Илюша, с каких пор мы спрашиваем мнения Луча в том, что касается человеческих дел?
– Но… разве нет, Лиза? Я говорил с ребятами… все в ужасе. Всем стыдно. Не понимаю, почему мы так долго недооценивали этот фактор… Хотя нет, понимаю. Мы выросли в тепличных условиях! Нам не ставили оценки в школе, никогда! Нас хвалили за каждую мелочь, и мы не гнались за высокими достижениями! Вспомни, как ты сломала свою доску для серфинга…
– Но я потом встала на нее, когда пришло время, когда мне захотелось…
– Во-от! А наши родители выросли в мире, где «захотелось» – не аргумент. Они – продукты жестокой конкуренции. Лиза, среди миллионов людей отобрали их не за красивые глаза, а потому, что они были лучшие. И мы, если хотим, чтобы наши дети были достойны своей миссии, – мы должны что-то менять в их жизни, да и нашей тоже.
Лиза внимательнее на него посмотрела: да, он волновался. Но верил, что нашел выход. Ради блага детей, разумеется. Для успеха экспедиции.
– Мы сами создаем свой мир, Илья. Детям нужно сотрудничество, поддержка и понимание, свободное раскрытие способностей…
– Это слова Марии, – Илья мстительно улыбнулся, и Лиза поняла, что он не забыл ее фразу, сказанную когда-то в запальчивости. – Ее голос звучит в твоей голове!
Лиза поняла: точно. Она повторила слова наставницы дословно, а ведь давно была уверена, что вышла из тени Марии.
Илья напористо развивал успех:
– Закрыть глаза не получится! Мы должны использовать опыт человечества. Мы и есть человечество, другого не существует! Развитие – продукт конкуренции, нет конкуренции – нет развития! Это наша ответственность за миссию, за детей, за идеалы наших родителей…
– Почему ты вдруг решил сравнить наши тесты с их результатами?
– Я не помню. Какая разница?
– Идею насчет конкуренции подал Луч?
– Идея пришла в голову независимо нескольким людям – всем, кто владеет информацией. Мы должны собраться и обсудить. Разработать, шаг за шагом, программу взросления для наших детей… надеюсь, еще не поздно.
* * *
– Луч, ответь.
– Да, Лиза.
– Тебя волнует, что наши родители были умнее?
– Меня ничего не волнует, Лиза. Я работаю, исполняю миссию, как и ты. Впрочем, ты человек, а я всего лишь искусственный интеллект. Решать квантам, ты же знаешь.
Лиза прошлась по комнате, от стены к стене. Формулировка вопросов к Лучу: был такой коротенький курс в пятом классе. Прикладной, без теории, иначе пришлось бы анализировать принцип работы искусственного интеллекта…
– Луч, кто подал тебе идею, что стимулировать конкуренцию – лучший путь для развития?
– Никто. Это естественный вывод на основе имеющейся информации.
– Нет, – пробормотала Лиза себе под нос. – Тот, кто подал тебе идею, – член экипажа?
– Естественный вывод на основе имеющейся информации.
– Ты говорил когда-нибудь с кем-нибудь, кто не является членом экипажа?
Крохотная пауза.
– У меня нет такой технической возможности.
– Включи музыку.
Список треков для воспроизведения не менялся у нее годами. Ту песню, что сейчас возникла в динамиках, посоветовал ей Грег. Это было… когда же это было? Сколько лет прошло?
– Я поняла, что меня тревожит, – сказала она вслух.
– Что?
– Молчи, Луч, я говорю не с тобой…
Чувственный женский голос пел, пробирая до костей, так что мурашки бежали по коже. Певица осталась на Земле – умерла, – но продолжает петь здесь и сейчас и где-то еще, потому что единожды существовавшее не может исчезнуть.
– Я наблюдаю информационные… явления, которые не могу объяснить рационально, – вслух сказала Лиза. – И я точно знаю, когда это началось…
Вызов по видеосвязи. Круглое глазастое лицо на экране, черные растрепанные кудряшки:
– Расскажи мне сказку на ночь.
– Попроси Луча почитать тебе книгу, Адам.
– В книгах не про это. Не про меня. Расскажи мне сказку, Лиза.
– Хорошо, – она вздохнула. – На одном корабле жил мальчик…
ДЕНИС
«Я наблюдаю информационные… явления, которые не могу объяснить рационально. И я точно знаю, когда это началось…»
Денис оторвал глаза от смартфона. Посмотрел на голографическую картинку над столом – космический корабль среди звезд. Почувствовал, как волосы на затылке поднимаются дыбом.
Колоссальное, невообразимое пространство, и затерянный в темноте осколок человечества. И там, внутри, страшно одинокий человек, одинокий даже среди своих. С интуицией как этот космос. Она чует присутствие чужой воли на «Луче». Она будет искать… а если найдет? Их, четверых в закрытом коттедже… Смоделирует в своем воображении мир, где эти четверо сражаются за место в рейтинге…
Или это невозможно?
Марго отстраненно смотрела в пространство. Она не завтракала, опоздала, Денис, Элли и Славик провели неприятные полчаса, препираясь, обвиняя друг друга и торгуясь, кто первый придет к Марго. Она появилась сама в половине одиннадцатого, молча села за стол и за все утро не проронила ни слова.
