– Да я так и собирался! – Голос Славика странно дрогнул. – Но она сама…
– Ты! Ты знаешь, кто ты?!
Опрокинув стул, выронив смартфон, Элли кинулась на Славика, тот едва успел вскочить и отпрыгнуть. Элли набросилась на него с кулаками – метила в лицо, дралась цепко, дико, с бешеной скоростью и напором. Денис испугался, что сейчас Славик ее ударит, как в первый же день засветил Денису по роже, но тот только пятился, уворачивался, закрывался локтями и не переставая канючил:
– Она сама хотела! Это было по обоюдному согласию… Ну что теперь делать, умирать?! Отстань от меня! Ну хватит, успокойся!
Элли несколько раз пнула его ногами по голеням. Плюнула. Шатаясь, отошла. Денис на всякий случай тоже попятился.
– А пошли вы все, – сказала Элли. – Гори огнем этот университет и этот грант. С меня хватит. Я выхожу из программы.
* * *
– Марго, – сказал Денис, прижавшись лбом к дверному косяку. – Луч не дает нам воздействия, пока тебя нет…
Тишина. Всхлипывания за дверью.
– Я не знаю, что тебе еще сказать. Он подонок, его убить мало. Мы его все ненавидим. Но Луч без тебя не начинает сессию. Мы не можем воздействовать на… наших пупсов. На корабле не рождаются дети.
Тишина.
– Я расскажу тебе, как я попал в проект, – он сел на пол, прислонившись к двери спиной. – Я родился недоношенным, сильно. Нежизнеспособным. Маме сказали, что я не выживу. Она была в шоке, одна, отца не пускали в больницу по их дурацким правилам… К ней пришел человек в синей врачебной спецодежде и сказал, что спасет меня, если она даст ему обещание. И она пообещала – отдать меня, когда мне стукнет четырнадцать. И вот мне четырнадцать, Марго, и я в проекте «Луч». Если у нас получится, я вернусь домой, к родителям, к брату и сестре. Если нет… у меня такое чувство, что я отправлюсь прямо в ад. В место, похожее на ад. В лучшем случае меня разберут на органы.
Открылась дверь за его спиной. Денис потерял равновесие и чуть не упал, уперся ладонями в гладкий деревянный пол. Марго стояла над ним, ее лицо распухло от слез, губы растрескались:
– А кто он был? Кто он такой?
– «Дядя Роберт», – Денис, покачнувшись, встал. – Без понятия, кто такой. Человек ли. Или пришелец. Или черт. Не знаю.
– Я родилась недоношенной, – прошептала Марго. – И чуть не умерла.
– Ты тоже?!
* * *
Элли бродила вдоль дома, высматривая ограду и ворота, терпеливо и настойчиво, и совершенно тщетно. Она усваивала урок, который Денис получил в первый же день эксперимента: выхода нет. Во всяком случае, не снаружи.
Элли остановилась, увидев Дениса и Марго. Впилась взглядом в ее заплаканное лицо, импульсивно шагнула к ней и крепко обняла:
– Мы с тобой. Ты сильная.
Марго зарыдала в голос. Денис отошел подальше, сел на краю бассейна и стал смотреть в другую сторону: он сделал что мог. Для Марго и для себя. И для проекта «Луч», будь он проклят на все времена. Теперь пусть вступает Элли, она девушка, она справится, нужно только время…
Он вздрогнул и посмотрел на телефон: половина двенадцатого.
* * *
– Если ты мужик, то почему ты на ее стороне?!
Славика он нашел в спортзале, тот снимал стресс единственным доступным методом – качался. Мускулы на руках вздулись, синие кельтские татуировки грозили расплестись по нитке и лопнуть.
– Она меня соблазняла, я тебе клянусь!
– Слушай, ты хочешь в тюрьму?
Славик швырнул штангу. Грохот раскатился такой, будто рухнул Колосс Родосский.
– Такое впечатление, – бестрепетно продолжал Денис, – что ты за это сражаешься, за место на нарах. Изнасилование – это жесть, за него дают больше чем пять лет…
– Блин! – крикнул Славик непривычным тонким голосом. – Мне не пять лет светит, а двадцать, идиот! За убийство с особой жестокостью, по предварительному сговору, в составе группы…
Денис попятился. Славик увидел его взгляд и что есть силы засадил кулаком по зеркальной стенке зала. Зеркало осыпалось. Зал сразу сделался меньше.
Несколько секунд оба молчали. Славик слизывал кровь с кулака, но вампир из него был слабосильный. Крупные капли долетали до пола, их становилось все больше.
– Я детдомовский, – глухо сказал Славик. – Отказник. Меня не усыновили, потому что я черный. А моего друга… усыновили, когда ему было десять. Потом обратно вернули – он был… вроде как… не в себе. Другой совсем. Потом мне признался… через пару лет… что с ним делал этот «папаша». Никому рассказывать не хотел, никакой экспертизы, ты что… Он с этим жил восемь лет. А потом один раз, после встречи выпускников… мы взяли еще одного друга и поехали навестить «папашу». А там была его новая жена, старший сын, стал отбиваться… Пипец. Бабу его жалко, она вообще не при делах… хотя… на фига она спуталась с таким?! Мы грохнули всех трех… но я бабу не трогал, это я уверен…
Он смотрел на свои руки в крови, сдвинув брови, будто что-то вспоминал.
– И ты хочешь сказать, что тебя… обещали отмазать?! – Денис отступал, пока не врезался спиной в стойку тренажера.
– Я ее не трогал, – пролепетал Славик. – Я вообще… ничего почти не помню.
– Нарочно завалю проект, чтобы тебя посадили, – сказал Денис.
У Славика, похоже, закружилась голова, он оперся о железную стойку тренажера. Крови на полу собралось едва ли не больше, чем зеркальных осколков, – похоже, этот дурак повредил крупные сосуды. Он казался сейчас моложе своих лет, мельче, слабее. Одно дело – отмазать воришку от пяти лет отсидки… но неужели то, что он рассказал, правда?!
– Я не понимаю, зачем ты здесь, – сказал Денис.
И мысль, навязчивая, как муха, закружилась над макушкой. Только бы не спугнуть.
– Славик, в первый день я звонил тебе и спрашивал, доношенный ты родился или нет…
– Ты придурок?
– Ты сказал, что все нормально, доношенный… Откуда ты знаешь? У тебя были детские медицинские карты, ты сам их читал?
– Ты издеваешься?!
Денис помотал головой:
– Я, Марго и Элли родились недоношенными и чуть не умерли в младенчестве. Немножко странное совпадение. Может так быть, что ты просто не знаешь подробностей? Мать биологическую ты знаешь?
Славик тяжело опустился на пол, перепачканный кровью:
– Не знаю я ничего. Никого. Я себя в детстве почти не помню…
Денис прошел в раздевалку, отыскал в шкафу аптечку, нашел упаковку бинта. Когда он вернулся, Славик сидел, раскачиваясь, глядя стеклянными глазами перед собой.
– Вставай, – Денис бросил ему запечатанный стерильный бинт. – Когда мы закончим, я своими руками сверну тебе шею. А теперь вставай, и пошли работать.
