Наша первая остановка была в Та-Пром. Ангкор-Ват грандиозен, но любимым храмом у нас стал Та-Пром. Небольшой и почти полностью разрушенный, он выглядел завораживающе благодаря джунглям. Окутанные тенями огромные корни баньянов и хлопковых деревьев обвивали дверные проемы и спадали со стен, будто выливаясь со стволов. Казалось, что джунгли поедают храм так же, как поглотили все остальное.
Корни были везде. Самые большие первыми привлекли наше внимание, но приглядевшись, мы увидели тонкие корешки, впивающиеся в щели между камнями и со временем расшатывающие кладку стен. Лет через двадцать эти камни окажутся на земле, среди других таких же.
Храм разрушен так, что не подлежит восстановлению, однако он до некоторой степени сохранил свой первоначальный облик. Как и у остальных храмов, в центре высилось похожее на гору здание, которое окружали четыре квадратных стены, на самом деле являющихся туннелями. Петляя между деревьями и камнями, мы постепенно продвигались к центру. В отличие от остальных мест, которые мы посетили, здесь легко можно было скрыться из виду, всего лишь завернув за угол.
– Обалденно! – воскликнул Мика.
– Потрясающее место, правда? – спросил я.
– Напоминает об Индиане Джонсе и «Храме судьбы» в Диснейленде.
– Ты американец до мозга костей.
– А тебе разве не напоминает? Еще похоже на декорации к фильму. Словно кто-то вообразил, как должны выглядеть руины храма, и построил их. Слишком настоящие, чтобы быть настоящими.
– Слишком настоящие?
– Точно. Как будто их тщательно спроектировали.
Через сорок минут мы вернулись в автобус и направились к храму Байон.
Там джунглям не давали разрастаться, и мы шли через обычные руины. Жара в Ангкор-Вате не такая, как в Австралии – она удушающе-влажная. Вокруг вьются тучи комаров, и мы густо обрызгивались спреем от насекомых.
По сравнению с Та-Пром храм Байон ничем не примечателен. Устроен он подобно остальным, хотя именно здесь мы впервые увидели рельефную резьбу, которой славятся камбоджийские храмы. На песчанике виднелись различные изображения, и каждое гиды сопровождали рассказами.
Однако мы едва их понимали. Из всех языков посещенных нами стран камбоджийский кажется самым чуждым. Звуковой ряд отличается так сильно, что сложно разобрать и самые простые слова. Даже когда наши камбоджийские гиды говорили на английском, нам приходилось продираться сквозь их акцент и долгие паузы с заминками.
– Почему это называется рельефной резьбой, а не просто резьбой? – спросил Мика.
– Ведь… м-м… это… э-э… рельефная резьба, – доброжелательно улыбаясь, отвечал наш гид.
– Но почему она рельефная?
– Видите? – Гид указал на стену. – Рельефная резьба. – Он тщательно повторил слово: – Рельефная.
– Что ж, и на этом спасибо, – сказал Мика, осознав, что ничего не добьется.
Гид кивнул.
– Я с радостью.
* * *
Когда мы наконец прибыли на Слоновью террасу, солнце уже стояло в зените и нещадно палило. Нам сказали, где можно сесть на стене – настоящей стене, длинной, толстой, с вырезанными на ней слонами, – чтобы посмотреть представление на раскинувшейся перед ней площади.
– Что за представление? – тут же спросил Мика у гида.
– Ну… э-э…
– Пьеса?
– Нет, это… э-э…
– Цирк?
– Да, цирк. С акробатами на… э-э…
– Трапеции?
– Да. Трапеции. Еще женщины… э-э… – Гид шевельнул бедрами из стороны в сторону.
– Танцовщицы?
– Да, танцовщицы. И… и…
– Слоны? – предположил Мика.
– Нет, слонов не будет.
После возвращения в гостиницу мы как нельзя кстати получили трехчасовой перерыв. До поездки в Ангкор-Ват мы с Микой немного потренировались в зале, поели и вздремнули. По дороге в храм нас предупредили, что двух часов будет недостаточно, чтобы оценить его по достоинству.
Гиды оказались правы просто потому, что храм был огромен. Однако если вы неплохо знаете истории о индийском боге Вишну, то двух часов вам более чем достаточно, чтобы терпеливо выслушать, какие из них запечатлены в каменной резьбе. Один парень из команды ТСС интересовался рельефной резьбой Ангкор-Вата и усердно ее изучал. Пока мы шли к главным стенам, его аж потряхивало от предвкушения. Когда мы разглядывали и фотографировали резные изображения – надо сказать, изумительно подробные, – он то и дело останавливался, указывал на незамеченные нами детали и с энтузиазмом рассказывал о них.
Если честно, нам это лишь мешало.
– Вот здесь Вишна пересекает реку. Посмотрите, где он стоит. Видите храм на переднем плане?
Прищурившись, мы искали храм и, найдя его, думали «ладно», но парень не умолкал.
– Возможно, вы знаете, что храм рядом с ним символизирует мир с центром на горе Меру – иными словами, это изображение вселенной в миниатюре! То же самое представлено и здесь, в Ангкор-Вате! Все эти сюжеты взяты из «Рамаяны» и «Махабхараты», а также «Бхагавад-Гиты»
[11], что просто невероятно! Более того, чуть дальше будут сцены из жизни самого Сурьявармана II, который явно отождествлял себя с Рамой и Кришной – воплощениями Вишну, тем самым сделавшись как бы девараджа!
[12] Можно лишь догадываться, что об этом подумал Джайяварман II, победив чамов
[13]. А вот здесь мы видим знаменитую сцену возрождения вселенной, также известную как «Пахтание молочного океана»!
– Молочного? – В глазах Мики зажегся знакомый огонек любопытства.
– Именно, – подтвердил я.
– Что это значит? Кто такой Рама и что такое девараджа?
– Хочешь, чтобы я спросил его?
– Нет! Может, если ему не будут задавать вопросы, он вскоре замолчит. – Мика покачал головой и добавил: – Он что, и правда думает, мы знаем вот это все о Шиве?
– Вишну. Он говорил нам о боге Вишну.
– Без разницы. Я знать не знаю ничего об этом и не запомню то, что он нам рассказал. Да, опоясывающая храм стена высотой десять футов и длиной в полмили. Как образчик архитектуры она потрясающая, и я понимаю, почему ее строили несколько десятилетий. Но если ты не живешь этим, то вся эта резьба тебе кажется однообразной.
– Рельефная резьба, – поправил я его.
– Неважно.
А наш невольный гид все говорил и говорил:
– А теперь взгляните на те четыре головы из песчаника на вершине стены! Видите? Это, скорее всего, Боги-хранители четырех сторон света, а может, даже и Бодхисаттва Авалокитешвара!
[14]
