Мы с братом предпочли вертолетную экскурсию пешему походу через Олгас и к восьми утра снова приехали в аэропорт.
В столь раннем отбытии был свой смысл: припекать начало уже сейчас – как-никак, лето в пустыне, – а в кабине вертолета стало еще жарче, и пятеро человек вспотели чуть ли не сразу после взлета.
За тридцать минут мы миновали Айерс-Рок, полетели над Олгас и увидели диких верблюдов, бредущих через пустыню. В Австралии, как нам сказали, живут десятки тысяч диких верблюдов. Они не исконные обитатели – их ввезли, чтобы помочь людям обживать внутренние малонаселенные районы континента. Несколько верблюдов сбежали и со временем невероятно расплодились. В наши дни их даже вывозят в страны Ближнего Востока.
За гулом лопастей и ревом мотора слова были не слышны, но я несколько раз оборачивался на Мику и видел, что с его губ не сходит улыбка.
После вертолетной экскурсии до обеда еще оставалось свободное время, и мы решили пробежаться вокруг гостиницы. За прожитые годы наши ноги отмерили тысячи миль, и пробежка была нам привычна. Взяв средний темп, мы вскоре побежали в ногу.
– Как в старые добрые времена в школе, – сказал я.
– Мне то же самое пришло в голову.
– Ты часто бегаешь?
– Не очень, – размеренно дыша, признался Мика. – Я бегаю во время игры в футбол, но если я бегаю каждый день, у меня начинает болеть спина.
– Понимаю. Раньше я по воскресеньям пробегал двадцать миль, а сейчас мне такое трудно даже представить. Я пробегаю четыре мили, а ощущения такие, будто я мешки таскал.
– Это потому, что мы стали старше. Представляешь, через несколько месяцев намечается встреча выпускников, окончивших школу двадцать лет назад!
– Ты идешь?
– Скорее всего. Хорошо бы всех повидать. Хотя думая об учебе в старших классах, я вспоминаю Майка, Гарольда, тебя и Трейси. Чудесное было времечко.
Он замолчал, и какое-то время я слышал лишь глухой стук наших ног об утоптанную землю.
– Помнишь, как ты и Гарольд однажды пошли на двойное свидание? – спросил Мика. – Когда Трейси и я нашли вас, заставили тебя опустить стекло в машине и закинули вам внутрь петарду?
Я засмеялся.
– Такое разве забудешь? Эта штуковина взорвалась у нас под ногами, напугав до смерти.
– Точно, такое не забывается. Потрясающие парни, до сих пор с удовольствием о них говорю. Даже не верится, что все это было двадцать лет назад.
После обеда и душа мы направились обратно к Айерс-Рок с остальной нашей группой. Слепящее солнце стояло в зените, и Айерс-Рок выглядел огромной песчаной глыбой неприметного цвета. Вокруг вились миллиарды мух, приходилось все время двигаться, чтобы они не садились на губы, ресницы, руки и спину; мы постоянно дергались, словно приняли таблетки, вызывающие судороги.
За последующие часы автобус останавливался в нескольких местах вокруг Айерс-Рок, который у аборигенов считается священным местом. Мы бродили вокруг, слушали легенды и ехали дальше. Нас сводили в разрисованные пещеры и к озеру. На третьей или четвертой остановке я повернулся к Мике, собираясь что-то спросить, и поймал его отрешенный взгляд. Нам как раз рассказывали историю об одной из верхних расселин в скале. Она появилась, когда призрак умершего в пустыне воина сразился с другим призраком, и их битва каким-то образом отобразилась на скале. Это позволило людям найти озеро, которое располагается рядом с изображением битвы. Что-то в таком духе. От палящего зноя меня подташнивало, и детали легенды совершенно не запоминались.
– Ты замечал, что чем скучнее рассказ, тем дольше люди хотят говорить? – Мика со вздохом отмахнулся от жужжащих мух.
– Да ладно тебе, история интересная. Мы ведь ничего не знаем об этой культуре.
– Если мы чего-нибудь не знаем, значит, оно скучное.
– Здесь не скучно.
– Подумаешь, большая скала посреди пустыни.
– А как же ее необычный цвет?
– Необычный цвет мы видели утром. А днем это всего лишь большая скала. И мне не хочется быть съеденным мухами или поджариться на солнце, слушая бесконечные истории о битвах призраков.
– Тебя не удивляет, что люди ухитряются жить здесь тысячи лет?
– Меня удивляет, почему они отсюда не уходят. Хочешь сказать, ни один из аборигенов никогда не доходил до побережья, чтобы поймать рыбу на ужин, а потом, увидев пляжи и ощутив прохладный ветер, не говорил себе: «Эй, может, стоит переехать сюда»?
– По-моему, тебе голову напекло.
– Еще как. Такое ощущение, будто над головой кружат грифы, дожидаясь, пока я утрачу бдительность.
* * *
Вечером того же дня мы поехали к Айерс-Рок в третий раз – посмотреть, как он будет выглядеть при закате.
– Мне начинает казаться, что здесь больше нечего делать, кроме как пялиться на Айерс-Рок, – сказал Мика.
– Не все так плохо. Говорят, сегодня вечером мы услышим местную музыку.
– О боже, жду не дождусь! – Мика всплеснул руками.
Этот вечер оказался самым запоминающимся. Он начался с фуршета на фоне заката, во время которого все смотрели на Айерс-Рок. Потом нас ждала небольшая площадка со столиками, покрытыми белыми скатертями. На них красовались канделябры и цветочные композиции. Обстановка была потрясающей, а еда вкусной и необычной: в частности, мясо кенгуру и крокодилов, тушенное со специями. Стало прохладнее, даже мухи куда-то исчезли.
Мы ужинали в пустыне, под медленно темнеющим небом, на котором постепенно зажигались звезды. Потом свечи задули, и слово взяла астроном. Указывая прожектором на различные участки неба, она описывала мир над нашими головами.
На темном безоблачном небе были ясно различимы даже отдельные звезды Млечного пути. Незнакомая звездная карта завораживала. Вместо Большой Медведицы и Полярной звезды мы увидели Южный крест и узнали, что по нему ориентируются моряки. Юпитер будто придвинулся к Земле и ярко сиял на небе. Сатурн тоже. Приятный сюрприз – ТСС подготовила для нас телескопы. Этой ночью я впервые увидел луны Юпитера и кольца Сатурна не в книге, а через объектив.
На обратном пути в гостиницу Мика с довольным видом откинул голову на подголовник.
– Утро было превосходным, но вечер оказался еще лучше.
– Зато без дневной экскурсии можно было прекрасно обойтись, правда?
Он улыбнулся, не открывая глаз.
– Читаешь мои мысли, братишка.
Я тоже откинул голову на подголовник и закрыл глаза. Никто не разговаривал, большинство, как и мы, расслабились. Я лениво размышлял в тишине. Годы летят быстро, и порой складывается ощущение, что ты не живешь, а наблюдаешь за жизнью чьим-то другим взглядом. Возможно, виной тому был сегодняшний вечер или усталость, но посреди этой чужой страны я внезапно ощутил себя не как тридцатисемилетний автор книг, муж и отец пятерых детей. Мне казалось, я только-только вступаю в жизнь, и будущее мое неизвестно, – то же самое я чувствовал, когда в августе 1984 сошел с самолета в городке Саут-Бенд штата Индиана.
