– Ненавижу бедность. И всегда ненавидел. Понятия не имею, чем я буду заниматься, когда стану старше, но точно не буду бедным. К тридцати пяти годам я хочу стать миллионером.
– Обязательно станешь.
– А чего хочешь ты?
Я улыбнулся.
– Я хочу стать миллионером к тридцати годам.
Мика промолчал. Наши ноги двигались синхронно, размеренно впечатываясь в землю.
– А что? Думаешь, не смогу? – наконец спросил я.
– Не знаю. По-моему, к тридцати пяти реальнее.
– А как ты собираешься этого добиться?
– Не знаю. А ты?
– Не имею ни малейшего представления.
Мы с братом бегали вместе, работали вместе и в свободное время начали тусоваться с одними и теми же друзьями. Гарольд, Майк Ли (еще один член команды легкоатлетов), Трейси Йейтс (чемпион штата Калифорния по спортивной борьбе), Мика и я называли себя «Боевая команда».
Несмотря на то, что мы считались примерными учениками-легкоатлетами, мы вели жизнь Джекилла и Хайда
[7]. В компании этих парней я впервые напился. Нам невероятно нравилось использовать фейерверки способами не только глупыми, но и нелегальными. Мы частенько подрывали почтовые ящики друзей и вопили от восторга, когда они с грохотом взмывали в воздух. Еще мы обматывали дома знакомых туалетной бумагой так плотно, что казалось, будто их засыпало снегом. Однажды под Рождество мы наткнулись на улицу, где на каждом доме сверкали огоньки. За два часа мы вывинтили все лампочки – нам это показалось ну очень забавным – и заполнили ими шесть пластиковых пакетов для мусора. Дома после этого выглядели так, будто их посетил Гринч
[8].
Я затрудняюсь объяснить, зачем мы так поступили. Это инфантильно и глупо, и все же скажу честно: если бы у нас появилась возможность вернуться назад во времени, мы сделали бы то же самое.
Мы с братом опять сблизились. Хотя наши отношения изменились. Теперь мы были не просто братьями, мы стали друзьями. Мы больше не ссорились и не дрались.
Весной мы с Микой вместе участвовали в эстафетном беге на длинные дистанции, где мои тренировки полностью оправдались. Я бежал на первом этапе, Гарольд – на последнем, мы устанавливали рекорд за рекордом, и наша команда показала лучшее время в стране. Гарольд выиграл чемпионат штата в беге на две мили, а показанное мной время в беге на восемьсот метров стало лучшим среди девятиклассников страны.
Из всей моей семьи на соревнованиях присутствовал только Мика, родители редко их посещали. За все время моих занятий спортом они лишь раз приехали посмотреть, как я бегу – и устанавливаю рекорд.
Кому-то может показаться странным, что родителей не интересовало мое увлечение бегом, но меня это не беспокоило. В конце концов, они так же не интересовались бегом Мики и гимнастикой Даны. Мы делали это для себя – мы привыкли быть самостоятельными. К тому же каждый из нас троих понимал, что родители слишком заняты в течение недели – работают, ведут хозяйство, занимаются повседневными делами, заботятся о нас и решают финансовые проблемы, – и несправедливо просить их посвящать свои выходные нам, если им хочется отдохнуть по-другому.
Например, маме нравилось работать во дворе или в доме; ничто так не радовало ее, как возможность посадить куст или дерево или покрасить одну из комнат. Вернувшись с соревнований, я всегда заставал ее со свежим пятном грязи или краски на щеке и в заляпанных, словно у чернорабочего, джинсах.
Отец, наоборот, предпочитал по выходным работать в тишине и расставлять и переставлять книги на полках. Бесспорно, это замечательно – иногда побыть в тишине в собственном доме. Никто из нас троих не знал, проводили ли они это драгоценное свободное время вместе. Наши родители становились крайне замкнутыми, когда речь шла об их взаимоотношениях, и мало нам об этом рассказывали. Да мы и не спрашивали.
* * *
Следующим летом Мика тренировался вместе со мной и стал одним из лучших бегунов среди старшеклассников округа. Впрочем, хотя на большинстве соревнований мы оба финишировали в первой тройке, Мика никогда не относился к бегу так серьезно, как я.
Окончив школу, он поступил в Калифорнийский университет Сакраменто и бросил все свои силы на развлечения. Менял как перчатки красивых девушек, зимой по выходным катался на лыжах и сноуборде, летом – на горном велосипеде, каноэ и водных лыжах, на выходные уезжал на озеро Тахо, в Сан-Франциско или Йосемити. Потом он увлекся сплавом по реке и постепенно так овладел этим умением, что стал гидом. Затем вступил в команду яхтсменов и участвовал в гонках. Он снял квартиру недалеко от университета и вместе с другими студентами ходил в бары и ночные клубы. Казалось, каждый выходной он увлекался чем-то новым и волнующим, празднуя новообретенную свободу. В то же время он хорошо учился и подрабатывал в фирме, занимающейся коммерческой недвижимостью.
Мой последний год в школе прошел на грани нервного срыва. Я стал одержим хорошими оценками; я мог стать лучшим выпускником и не хотел, чтобы в последний миг все сорвалось. Более того, я знал, что если продолжу в том же духе, то мне назначат спортивную стипендию – такую цель я себе поставил, – но предстояло еще получить предложение от университета, так что приходилось ждать до апреля. Я по-прежнему работал тридцать пять часов в неделю и старался проводить свободное время со своей девушкой. Постоянное напряжение вылилось в приступы чудовищной бессонницы, я спал меньше трех часов в сутки и все время был на взводе.
В глубине души я завидовал образу жизни Мики. Я восхищался способностью брата просто жить, без необходимости чего-то достигать. Я слышал в школе, как друзья обсуждают проведенные ими каникулы на озере Фолсом или катание на лыжах в Скво-Вэлли, и внутренний голос шептал, что мне следует больше развлекаться, но я безжалостно отвергал его совет. Качая головой, я твердил себе, что у меня нет времени, мне нельзя рисковать здоровьем, я слишком близок к финишной прямой и не могу все потерять.
Достичь поставленных целей стало смыслом моей жизни, и путь к ним оказался тернист и малорадостен. Впрочем, я как-то выдержал. Окончил школу лучшим учеником выпуска, как и намеревался. А месяцем раньше, пробежав восьмисотметровку быстрее всех, получил полную спортивную стипендию в университете Нотр-Дам. Три месяца спустя я уже жил в городе Саут-Бенд штата Индиана, за две тысячи миль от семьи.
* * *
Я не горел желанием ехать в университет. Будь у вас такое детство, как у меня, вы бы тоже волей-неволей привязались к семье. Брат, сестра и родители были единственными постоянными величинами в уравнении моей жизни.
Я много пишу о нас с Микой, и кто-то наверняка уже решил, что сестра не имела для меня большого значения. Это не так. В раннем детстве я играл с сестрой не меньше, чем с Микой, хотя и по-другому. Именно ей я всегда рассказывал о наших приключениях, именно ей я говорил о сложностях в отношениях с Лайзой. Взрослея, я рассказывал Дане обо всех своих переживаниях, и она как никто другой понимала, почему я вырос таким. Сестра любила меня и сопереживала мне. Мои проблемы становились ее проблемами, и наоборот. Если спросить Мику о Дане, он ответит то же самое, потому что у них были точно такие же отношения.
