– И он отозвался?
– Отозвался, почтенный Торин, сын Дарта. Свет Эарендила, собранный нами, очищенный и отражённый, столкнулся с памятью нашего хоббита об Улаири; Свет искал средства дотянуться до вековечных врагов, и он смог. Он указал нам дорогу сквозь мир теней, мир, в котором призраки Улаири существуют с самого своего развоплощения.
– И что ж теперь? Что мне с ними делать? – слабым голосом осведомился хоббит. Голова у него по-прежнему гудела и кружилась.
– Мы должны заставить их говорить с нами, в то же время выясняя их намерения, – непререкаемо бросила Катрияра. – Мы меняем средства, заклинания, которые нужно произносить голосом, подбираем травы, имеющие волшебные свойства, как, скажем, вам известная целема. Нам надо направить силу, заставить её дойти до Девятерых. Уже само по себе это – неслыханное предприятие!..
– А что потом? – мрачно спросил Торин. – Учтите, почтенные, если нашему брату хоббиту будет причинён урон…
– Мы вынуждены брести почти вслепую, – призналась Элин, смягчаясь. – Магия – по-прежнему местами словно тёмный лес. Слишком много сказок, слишком мало… годных деталей. Вот, к примеру – в истории славного Бильбо Бэггинса говорится, что гномы, добыв сокровища троллей на пути к Мглистому, не просто спрятали их, но и «наложили много заклятий». Каких заклятий? Как наложили? Вот вы, достойные члены Подгорного Племени, – какие «заклятия» вы наложили бы, пряча где-то золото?
Малыш и Торин переглянулись. Судя по оторопелому виду обоих, ничего подобного им и в головы не приходило.
– Так я и думала, – с оттенком досады проговорила Катрияра. – Скорее всего, это просто выдумка, красивость, чтобы история стала интереснее. Может, почтенный Бильбо Бэггинс, прекрасный рассказчик, кстати, сам внёс это в рукопись.
– Нет никаких заклятий, – покачал головой Торин. – Может, конечно, мой тёзка Оукеншильд знал, но мы…
– Никогда об этом не слышали, – выпалил Маленький Гном.
Элин грустно кивнула.
– Вот именно. «Некроманты», «наложенные заклятия», говорящие животные – те же гигантские орлы, например, – а суть управления магией от нас ускользает. Отсюда и неизбежное, – она вздохнула, кивком указав на хоббита.
– Ничего, – проговорил Фолко. – Был бы толк.
– Толк есть. Мы их нащупали, мы очертили область в мире призраков – в том самом, в котором существуют и эльфы, они разом в двух мирах, по воле Единого – область, где сейчас Девятеро.
Гномы и Фолко переглянулись.
– Они заперты там, они не могут ни покинуть Арду, как обычные люди, отжившие своё, ни вернуться в мир живых, хотя бы и призраками, какими были в дни Войны за Кольцо.
– Это точно? – приподнялся Фолко.
– Это единственное, что мы установили действительно точно. Им не выбраться и не дотянуться до тебя, почтенный хоббит. Ты можешь лишь слышать их голоса и, при особых условиях, видеть их тени, не более того.
– Однако они хотят обрести свободу?
– Хотят, почтенный Торин. Но я не знаю, мыслимо ли это вообще.
– Они на что-то надеются…
– И это меня очень, очень тревожит, почтенный Строри. Они знают что-то, чего не знаем мы – простите за банальность, – и, боюсь, это «что-то» нам может обойтись очень дорого.
– Что именно? Что? Почему? – Малыш и Торин вскочили, Фолко тоже, как мог, приподнялся на подушках.
– Мир живых и мир мёртвых – назовём его так, хотя это и не совсем верно – соединены, это основа основ. Эльфы, как я сказала, ухитряются существовать сразу там и там; смысл мира мёртвых – дорога людских душ к Двери Ночи, после чего они навсегда покидают Арду. Так устроено Единым; зачем, почему и для чего – мы сейчас обсуждать не будем. Но этот путь пребывает в покое; Девятеро, оказавшись там, могут… – она сделала паузу. – Могут что-то сделать и с мёртвыми.
– Навроде того, что было сделано с Клятвопреступниками из Дунхарроу?
– Да, мой добрый хоббит. Исилдур, проклявший их, похоже, был весьма могучим некромантом в самом прямом смысле этого слова. И тогда в совершенно ином свете предстаёт и уже поминавшийся нами некромант из Дол Гулдура.
– Белый Совет… полагал, что кто-то может вывести на поверхность армию непобедимых призраков? – медленно проговорил Фолко, холодея.
– Я не вижу иного объяснения, – развела руками Катрияра. – Девятеро обосновались на путях мёртвых, и кто знает, на что они окажутся способны.
– Но зачем им тогда я? – удивился хоббит.
– Ключ. Их единственная связь с миром живых. Маяк, если угодно.
– То есть Улаири собираются вырваться из тени вместе с армией призраков, используя меня?! Но это же чушь и ерунда, почтенная!.. Ясно, что я никогда такого не сделаю!..
– Маяку не надо ничего делать, – негромко ответила Элин. – Ему достаточно просто светить. Корабли сами найдут путь.
– То есть они говорили со мной, просили помощи… помогали сами…
– Быть, может, именно для того, чтобы зажечь маяк, досточтимый хоббит.
– Но… они же заперты! Им же не вырваться!
– Сейчас не вырваться, Фолко, сын Хэмфаста. Но никто не знает, что будет дальше. Девятеро заточены лишь три века. Ничто по сравнению с их возрастом. Вот как всё обстоит сегодня – они заточены, и заточены крепко. Но время расшатывает самые крепкие и прочные запоры. Ибо что есть Дагор Дагоррат, как не обновление обветшавшего запора на Дверях Ночи, когда они уже не смогут сдерживать Моргота с Сауроном и всех их слуг, тех же Балрогов, извергнутых из Арды вместе с ними?
– Так что же теперь с ними делать? – возопил вконец запутавшийся хоббит.
– Ничего, – вздохнула Катрияра. – Ждать и наблюдать. Нам потребуется ещё много работы, чтобы получить возможность хотя бы издали взглянуть на Девятерых, когда тебя уже не будет здесь.
Хоббит тяжело вздохнул.
…Дни и недели в Срединном Княжестве летели незаметно. Весна сменилась жарким летом; друзьям пришлось перебраться в другое место, в саму столицу. Город совершенно не походил на Аннуминас или тот же Минас-Тирит. Узкие улочки вились меж лесистых холмов; дома не жались друг к другу, а утопали в зелени, и под ногами лежала не брусчатка, а зелёная трава.
– Мы проложили тоннели, – объяснила Элин. – Неглубокие, конечно. Спасибо Чёрным Гномам, помогли. Грузы доставляем по ним. А улицы – для приятных прогулок…
Казалось, обитатели Срединного Княжества никуда не торопятся и не возражают провести в дороге час-другой верхами. Островерхие башни здесь теснились особенно густо, словно нацеленные в небо копья.
Друзей встретил целый сонм «магов», хотя они и всячески отнекивались от этого прозвища. Тут-то и начались, как выражался Малыш, «суровые трудовые будни».
Глава 4
Граница Кханда и Мордора, полдень 14 августа 1732 года
