Фолко забеспокоился – разговор пора было направлять в нужное русло, иначе Вингетор легко додумается до отправки военной экспедиции на Дальний Юг, а не к королю Эодрейду.
– Гм, кхм, – откашлялся хоббит. – Досточтимый и сильномогучий тан Вингетор. Помимо сих дел, бесспорно, важных и нужных, есть у нас к вам ещё одно.
– Небезвыгодное для славного тана! – встрял Малыш.
– Небезвыгодное? – сощурился Вингетор. – Что ж вы сразу не сказали! Тогда идёмте наверх, друзья мои!..
Когда они поднялись во внутренний дворик, Фолко обернулся к притихшей Эовин.
– Прости, храбрая, но не скучно ли тебе с нами? Всё дела да дела…
– Вовсе нет, – запротестовала девушка, но тут к ней с учтивым поклоном обратился Вингетор:
– Надеюсь, мои слуги сумеют развлечь деву-воительницу из Рохана, пока мы ведём разговоры! У меня собраны редкие каменья и цветы, ещё более редкие птицы и звери, прекрасной Эовин это было бы интересно…
Эовин собралась было надуться, но передумала. Тем более что сад во внутреннем дворике и впрямь был великолепен, и взгляд девушки то и дело тянулся к пальмам и разноцветным птицам в клетках. Вингетор сделал знак одному из сопровождавших, и молодой воин отвёл Эовин в сторону, к составленным вместе горшкам с пышно цветущими растениями и диковинному аквариуму едва не в человеческий рост. Вингетор на прощанье изящно поклонился. Вежливые, даже утонченные манеры его разительно отличались от грубоватого, простого обращения Фарнака и Хьярриди.
– Я немало имел дела с Морским Народом, но… – не удержался от вопроса Фолко.
– Но никогда не встречал похожих на меня, так? – рассмеялся Вингетор. – Справедливо! Говор у меня похож на арнорский, а семья моя долго жила в Минас-Тирите. Но на самом деле мы – коренные умбарцы. В Гондор мы попали как заложники корсаров Умбара ещё до Войны за Кольцо. Наша кровь смешана с гондорской, и я сам провёл там немало времени… А когда пришёл час, вновь стал тем, кем и должен был – морским таном, предводителем свободной дружины…
– Благодарю любезного хозяина за откровенность, – учтиво поклонился хоббит.
– А!.. – только отмахнулся Вингетор. – Буду признателен, друзья мои, если вы изложите своё дело…
Переговоры длились недолго.
– Можешь не продолжать. – Вингетор поднял ладонь, даже не взглянув на верительные грамоты короля Эодрейда. – Я и так отлично знаю, с кем меня свёл Морской Отец. Ваши имена, друзья, известны далеко за пределами Арнора и Гондора. Морским танам ведомы подробности войны за восстановление Рохана. Я верю вам безо всяких грамот и, раз Эодрейд предлагает такую щедрую плату, без колебаний подпишу с вами ряд. Сами понимаете, после неудачного похода на Юг для моей дружины это весьма кстати… Я бы также посоветовал вам поговорить с Амлодом и Гротти, это бывалые воины и, к счастью, оба сейчас здесь. У каждого по пять сотен мечей. Я так думаю, не только Эодрейду, но и нам не помешают надёжные тылы на Севере. С безумными южанами воевать всё равно придется, а мудрый должен иметь, куда отступить в случае неудачи…
– Ну, вот наше посольство, считай, и выправлено, – заметил Торин друзьям, когда они устроились на постоялом дворе. Эовин спала без задних ног, а Фолко и гномы сидели в соседней комнатёнке, расправляясь с копчёной курицей. – Считайте сами. Фарнак – семьсот мечей, Сваран – триста, Ория – тысяча, Хьярриди – двести, Вингетор – шестьсот, это уже две тысячи восемьсот; если завтра согласятся Амлод и Гротти, будет уже три восемьсот. Останется найти ещё одного, и… и всё!
– А мы так ничего и не выяснили для себя, – пробурчал Малыш.
– Потому что ещё и не выясняли, – парировал Фолко. – Хотя кое-что узнать уже удалось. С Ордой, с этим пленником, с загадочной Силой возле озера Сохот. Вот если завтра всё закончим, тогда…
– Что «тогда»? Ты хоть знаешь, что искать? – вскипел Маленький Гном. – Человека, эльфа, гнома, орка? Место, предмет, явление? Что? Ты нам можешь растолковать?
Хоббит медленно покачал головой:
– После Олмера я привык верить своим страхам, Малыш. А мне сейчас страшно. И становится ещё страшнее оттого, что я не знаю – чего же именно бояться?
Строри скорчил недовольную гримасу и вгрызся в куриную ногу.
– Мы ближе к разгадке, чем там, в Рохане. Надо походить… посмотреть… подумать… – продолжал хоббит.
– А твои амулеты-талисманы, они-то что? – не унимался Малыш.
– Это ж не масляная лампа! Огонь поднёс – вспыхнула и светит! Тут одного желания маловато.
– А чего ж надо?
– Вот пристал! Откуда я знаю? Хотя… – задумался вдруг хоббит, – попытаться можно. Завтра или послезавтра вечером.
– Попытаться? – удивился Торин. – Что «попытаться»?
– Питьё Фангорна, – кратко отмолвил Фолко. – Но я бы сперва походил, посмотрел и послушал. А уж потом…
Гномы переглянулись.
– А чего «потом»? Почему не сегодня?
– Потому что это не палантир! – пояснил хоббит. – Нельзя смотреть, куда хочешь и когда хочешь. Тут всё зависит от того, что сам думаешь и чувствуешь, в чём уверен и в чём – нет. Вот поэтому и надо вначале походить, поглядеть и послушать. Конечно, самое лучшее – свистнуть орлов да и слетать к этому самому озеру, но увы, орлов нам не положено.
– Как бы нам в Умбаре этом не застрять…
– Мне тут тоже сидеть не нравится, – парировал Фолко. – Но и блуждать в потёмках – хуже нет. Так что не сомневайся, сделаю всё, что смогу, и побыстрее! – и хоббит даже пристукнул кулаком по столу.
Город Умбар, 13 июля 1732 года
Наутро явился посыльный Фарнака. Его люди уже отыскали Амлода, Гротти и ещё одного тана, Фридлейва, которого хорошо знал сам Фарнак. Надо было идти на встречу, завершая наём флота.
– Эовин! – Маленький Гном громко затарабанил в дверь. – Вставай, лежебока!..
Утро в Умбаре – самое восхитительное время. Мягкий морской ветер, бирюзовое небо, солнце ласково гладит кожу, а не печёт, словно огонь. На улицах, конечно, с самого раннего часа столпотворение, люди спешат свершить свои дела до наступления полуденного зноя…
Фолко и его спутники не миновали и двух кварталов, как к ним прицепился какой-то толстый низенький темнокожий харадрим в богатых хламидах, обрушив на них целый водопад стремительной речи. Южанин яростно жестикулировал, закатывал глаза, хлопал себя по щекам, пытаясь что-то втолковать. Приставленный Фарнаком эльдринг попытался было отпихнуть наглеца, однако тот мгновенно выудил из складок расшитого причудливым узором одеяния начищенную, ярко блестящую золотом пластинку, густо испещренную какими-то знаками. Воин Фарнака склонился над ней, а когда миг спустя вновь распрямился, лицо его выражало крайнюю степень ярости. Морской удалец сдерживался из последних сил.
– Этот вонючий выползок, родившийся лишь по недосмотру Морского Отца, – поставщик рабынь и наложниц ко двору правителя Харада, – сдавленным от бешенства голосом проговорил воин. – У него… как это… пайцза Харада.
