Никто не хотел тратить время на долгие поиски. В ночной тьме, несмотря на усталость, друзья полезли наверх.
Восхождение длилось долго. Если б не упорство гномов, под конец едва ли не тащивших Фолко на себе, они нипочём бы не добрались до вершины менее чем за сутки. Дорогу приходилось отыскивать в настоящем лабиринте, последнее извержение Роковой Горы оставило после себя почти непроходимые завалы камней и бритвенно-острые гребни остывшей магмы.
И снова упала глухая ночь, когда, совершенно вымотавшись, Фолко, Торин и Малыш достигли, наконец, кратера и спустились к уходящему вниз жерлу.
– Уфф-ф, – Маленький Гном хлопнулся на спину. – Давай, Фолко, кидай эту штуку и пошли отсюда!
– «Пошли отсюда» – тут тебе что, таверна? – устало хмыкнул Торин.
Не отвечая друзьям, Фолко молча подполз к самому краю, глянул вниз – там, на страшной глубине, мрачно и недобро мерцало что-то алое.
Раскалённые недра Ородруина не остыли, огонь Роковой Горы не угас. Жерло осталось цело и невредимо, словно само Средиземье держало жуткую бездну распахнутой, на тот случай, если где-то возникнет новое Кольцо, готовое нести войну, смерть и разрушение.
«Что же это за огонь, – думал хоббит, заворожённо глядя вниз. – Что же это за пламя, которое, единственное во всей Арде, способно было расплавить работу самого Саурона? Чем оно отличается? В Алой Книге остались слова Гэндальфа, что «магические кольца плавятся в драконьем огне», драконы – магические существа, значит, там, внизу, пламя тоже волшебное? Но чем? В чём его волшебство? Жар? Нет, гномьи горны способны плавить мифрил, а он-то куда как поупорнее золота. Должно быть что-то, разрушающее магию… даже магию одного из Майа… там, в подземном огне…»
Саурон ведь изначально был одним из приближённых вала Аулё, вековечного кователя, отца Подгорного Племени. Видать, куда как непрост был замысел великого кузнеца – проложить под землёй огненные реки, способные смыть даже самое сильное чародейство.
Или тут потрудились более могущественные из числа Валар? Варда, владычица звёзд? Может, сам Манве Сулимо? Но зачем они это устроили? Чтобы у людей – или гномов, или хоббитов, или эльфов – был бы способ справиться даже с самым могучим и злобным созданием, упирающим в мощи своей на мёртвые творения из косного вещества?
Или всё было совсем не так, и он, хоббит Фолко Брендибэк, видит просто следы самой первой из великих войн, когда Моргот бился против остальных Валар, разрушая их творения? Что, если огонь внизу – память о тех нескончаемых и неведомых битвах, о которых – через эльфов – известно лишь то, что они были?
В этом крылась какая-то загадка, мрачная и древняя, как и сам чёрный вулкан с распахнутой пастью. Хоббит невольно перебирал в уме эльфийские предания, записанные старым Бильбо в Ривенделле и оставшиеся на страницах Алой Книги, пытаясь найти подходящее, но безуспешно.
Простого и прямого объяснения не вырисовывалось.
Где-то совсем неподалёку, у южных отрогов Изгарных гор, замерли бесформенной грудой развалины Барад-Дура. Какие тайны хранили они? Обыскивали ли их победители триста с лишним лет тому назад? Или просто махнули рукой на «страну Тени», поставили стражу у входов в неё, да и всё?
– Долго ещё, хоббит? – с известным раздражением осведомился Строри. – Чего тянешь?
Маленький Гном был прав, тянуть особенно не следовало. Фолко с какой-то странной робостью расстегнул поясную сумку, пальцы нырнули внутрь.
Кольцо Олмера, слившееся волшебным образом из девяти изглоданных огнём остатков мертвецких. Чёрный ободок, без каких-либо надписей или украшений. Кольцо, в котором, как казалось Злому Стрелку, не осталось уже злобной назгульской воли, сгоревшей в пламени Роковой Горы, только человеческая память тех, кто выбрал сделаться Девятью Кольценосцами.
Конечно, оно не валялось в суме просто так. Стараясь не прикасаться к чёрному металлу, хоббит завернул наследство Олмера в тряпицу, чтобы ничего не болталось, не каталось и, упаси светлая королева Элберет, не выпало бы, как в своё время у Голлума.
Пряжка неслышно расстегнулась, тряпичный комок лёг в чуть подрагивающую ладонь Фолко; и разом, словно только того и ждали, в сознании его зазвучали холодные, исполненные ненависти голоса, сменяя друг друга:
– Оно твоё…
– Твоё по праву…
– По праву сильного!
– Сильный всегда прав.
– Право в тебе.
– Возьми его!
Последнее прозвучало почти приказом.
Августовская ночь даже здесь, на вершине Роковой Горы, была тёплой, камень отдавал жар глубоких огненных рек, однако от этих голосов хоббита разом затрясло.
«Нет! Вы никто, вы просто отзвуки, жуткая память давно сгинувшего прошлого! И я знаю, чего вам надо – чтобы я надел кольцо, провозгласил его своим!.. Никогда! Ни за что!..»
– Оно твоё, – повторил бестелесный голос властно и настойчиво. – Только глупец бросит оружие перед боем, даже если это оружие врага.
«Оно сделает врагом меня самого!»
– Оно даст тебе недостающее, глупец.
«Как оно – они – дали его вам?!»
– Именно. Мы заплатили страшную цену, но получили бессмертие, вместе с нашим повелителем. Настанет день, и мы вернёмся. Времени для нас не существует, запомни это. Даже если ты и бросишь кольцо в огонь, это ничего не изменит. Мы не ушли бесследно; мы ждём, мы здесь, во мраке и тени. Но ты можешь встать рядом с нами. Надень кольцо – и тебе достанется вся наша мудрость…
«Вся ваша мудрость не помогла Олмеру!»
– Откуда ты знаешь?
«Я убил его!»
– Убил… – эхом откликнулся голос. – Может, и убил, да – но только здесь, на земле, в твоей Арде…
«А мне большего и не надо!»
– Когда тебе потребуется по-настоящему могучее оружие, ты вспомнишь о кольце и о нас, глупец, – посулил призрачный собеседник. – Но будет поздно.
«Ложь! Ваш хозяин был отцом лжи, и вы лжёте!»
Хоббита трясло от ярости. Нет, он больше не будет слушать это, не будет колебаться!..
Фолко разжал пальцы.
Девять голосов взвыли разом. Вой этот постепенно затихал, кольцо падало в огненную бездну, навстречу своему року.
– Что, бросил? – непринуждённо осведомился Малыш. – Ну и хорошо, ну и моло…
Договорить ему не удалось.
Недра Роковой Горы взорвались, вверх по жерлу рванулся столб огня и дыма, так, что Фолко едва успел отпрянуть.
– Бежим!
Тряслась земля, валились набок каменные глыбы, и над вершиной Ородруина вновь собирались тёмные тучи, словно в тот самый день, когда в его раскалённых глубинах растворилось и погибло Кольцо Всевластья.
Фолко, Торин и Малыш мчались вниз по склону, подворачивая ноги, падая, обдирая ладони в кровь; сверху сыпался горячий пепел и камни, иногда целые глыбы. Ородруин рычал и содрогался, отплёвывался лавой, высоко в тёмное небо поднимался столп дыма, подсвеченного багровым.
