– Не твоё дело! – отрезала Тубала, кусая губы.
– Не моё, не моё… давно уже не моё. Слово с меня снято, так что хоть на дно морское ступай, коли неймётся. Ладно! Доскажи про врагов твоих… Тубала.
– Ишь! – Тубала презрительно скривилась, явно не зная, что ещё сказать. – Какой ты стал, однако…
– Уж каков есть, – невозмутимо ответил Санделло. – Ну так что?
– Меч у тебя интересный, – протянула воительница, словно не слыша горбуна. – А колечки эти зачем?
– А веселее, когда они звенят.
Тубала вновь скорчила гримасу. Санделло смотрел на неё спокойно и твёрдо.
– Они дважды улизнули у меня из-под носа, – буркнула наконец воительница. – Следы вели к этому полю… и здесь я их потеряла.
– Я так понял – тут полегла бездна народу, – обронил Санделло. – Может, и они тоже погибли, и тебе больше некому мстить?
– Ты забыл, что на них – мифриловые доспехи?!
– Они не спасут от огня…
– Но сами-то доспехи должны были уцелеть!
– Если их не прибрал к рукам какой-то счастливчик…
– Нет! – Тубала зарычала, словно дикая кошка. Свистнула сабля, посыпались срезанные ветви. – Нет! Я бы почуяла. Я бы почуяла горе и отчаяние металла… стон их костей… Нет! Они – живы, я знаю! Теперь мне надо снова взять след!
– С радостью помогу, – любезно отвечал Санделло. – При одном условии – дальше мы пойдём вместе.
Тубала расхохоталась, снова посыпались обрубленные саблей веточки.
– Да ты никак заговариваться стал, старик?.. Только что шёл своей дорогой и вдруг передумал! Нет уж, у тебя свой путь, а у меня свой! А со следом этой троицы я как-нибудь сама разберусь.
– Понимаешь, Оэсси, – медленно проговорил горбун, – я знаю то, что тебе – по твоей, гм… юности – пока неведомо. Ты видишь одну лишь свою месть, а я – сразу многое. Мнится мне, троица твоих врагов очутилась тут не случайно. Да и мы с тобой явно не просто так столкнулись именно здесь. В последнее время все дороги ведут на Юг, тебе не кажется?..
Тубала скорчила было обычную презрительную гримаску, но отвернулась и ничего не сказала.
– Мы с тобой всё равно стоим на одном и том же пути, Оэсси, хочется тебе этого или нет, хоть и не знаем, куда он приведёт. И это первое. А второе… – Санделло с усмешкой бросил взгляд на ближайшие заросли. – Видишь ли, по пути я столкнулся с компанией очень решительных эльфов-Авари, и они любезно согласились последовать по моей тропе на Юг. У нас уговор, меня они не тронут. Но тебя, если нечаянно пересечёшь им дорогу… – горбун покачал головой.
– Вот как? – Девушка гордо рассмеялась. – Хотела бы я глянуть на этих парней!..
Белооперённая стрела звякнула о лезвие опущенной сабли.
– А… э… – Тубала, казалось, не на шутку ошарашена. Взгляд её метался по зарослям, но, похоже, так никого и не нашёл.
– Видишь, я не лгу, – хладнокровно заметил Санделло. – Эльфы любят меня не больше твоего и пообещали утыкать стрелами, как ежа, если только я встану у них поперёк дороги, но в то же время я им нужен. Так что со мной ты в безопасности.
– Они что, следят за тобой? – прошипела Тубала.
– Верно. Но пока мы друг другу не мешаем… А тебе следует поберечь свою жизнь, если ты хочешь в конце концов отомстить за отца. Ну так что… Оэсси?
Воительница с шипением втянула воздух сквозь сжатые зубы.
– Что ж, будь по-твоему. Пойдём вместе, Санделло! Но только – пока я не настигну врагов, тогда уж путь мой с твоим разойдётся, и даже не надейся снова ко мне приблизиться! Что ты там говорил насчёт следа, кстати?..
– С этим просто, – ухмыльнулся горбун, убирая недовольно звякнувший меч. – Я уверен, что троица твоя направилась вслед за остатками одного из этих воинств, – он кивнул на жуткое пепелище. – У них есть кое-что, по всей видимости, крайне интересное для гномов с невысокликом. Воинство с Юга наделало немало шума в Хараде и немало его потрепало, но это не так интересно… Оно сейчас движется вдоль Хлавийских гор, ну и мы поспешим туда же.
– Тогда чего стоим?! – воительница с размаху вогнала в ножны саблю и одним движением взлетела в седло. – Ну?! Поторапливайся!
Санделло усмехнулся – точно взрослый, которым командует невоспитанный ребёнок.
Теперь они ехали на восток.
Восточнее поля боя в Южном Хараде, 16 августа 1732 года
Предгорные леса кишмя кишели всяческой отвратной живностью, однако Рагнур вновь явил свою незаменимость. Жуткие на вид белые змеи отлично годились на жаркое, а вот весьма упитанные нелетающие птицы, как оказалось, ловко швыряются тяжёлыми отравленными перьями и ловить их небезопасно.
Друзья старались двигаться по самой границе леса и степи, где в сухих балках исчезали сбегавшие с гор узкие ручейки. У хоббита второй день неотвязно ныла левая ладонь – знакомой болью, болью ожога от лепестков синего цветка; и постоянно вспоминался тот невыносимый свет, блеснувший на поле битвы.
Сейчас они отдыхали. Точнее, отдыхал Фолко, гномы, казалось, выкованы из железа и не устают, а Рагнур отправился на разведку. Пока ждали кхандца, Фолко сидел молча, прикрыв глаза и опершись спиной о нагретый солнцем камень. Здесь, на Дальнем Юге, осени не бывало вовсе. Сюда прилетали из северных краёв птицы; времена года различались лишь по тому, идут дожди или нет. Но даже и под конец сухого сезона леса буйно зеленели, и лианы, презирая всё и вся, покрывались яркими крупными цветами. Хоббит жестоко страдал от жары и духоты – и не только он, но даже и привычные к раскалённым топкам гномы. Правда, в кузнях жар был сухим и звонким, а здесь – гнилым и влажным. Всё, что возможно, мгновенно покрывалось плесенью; казалось, вдыхаешь не воздух, а какую-то липкую, горячую, обжигающую изнутри кашу. Уснуть было невозможно – донимала мошкара.
Зато теперь хоббит не сомневался – свет, который они преследовали, был тем самым, искомым, который он почувствовал ещё в самом начале пути из Умбара. Это он сверкнул на поле боя; и тут в памяти Фолко всплыло имя – «Хенна».
Хенна – так назвал пленный харадрим человека, приведшего с юга эту неисчислимую армию, Дикую орду. Верно, и Свет, гнавший дикарей на погибель, тоже связан с ним. Но кто он, этот Хенна? Великий герой, вождь? Человек, эльф или иное создание? Хоббит мог поклясться, что никогда прежде не слыхал этого имени, и всё же не переставая перебирал в памяти все слышанные когда-либо предания и слухи, связанные с Дальним Югом.
Об Эовин, о её солнечно-золотых волосах, развернувшихся над вымазанным кровью бортом, он старался не думать. Слишком много позади сражений; он научился скорбеть о погибших внутри себя, не давая боли отобрать столь нужные силы. Война прокатилась по Рохану, Арнору, по большей части Гондора; сколько таких вот Эовин полегло, хотя жить бы им и жить?
…Остатки воинства Диких уходили на восток, скользя, словно раненая змея, вдоль северных склонов Хлавийских гор. С ними уходил и Свет. Он жёг по-прежнему, и по-прежнему давил, хотя ощущал его только Фолко; но любое раздражение грозило то и дело обернуться гневом и ссорой.
