– Покажите ваши лица! – донесся оттуда же, сверху, голос. – И назовите свои имена!
Я отвел руку от глаз, поморгал, привыкая к свету, и выкрикнул свое имя. Остальные последовали моему примеру.
– Кто вы такие? – крикнула девушка. – И чего хотите?
– А мы не могли бы поговорить лицом к лицу? – спросил я.
– Пока нет, – раздалось сверху, и голос отразился эхом от стен пустого здания.
Интересно, подумал я, попадал ли дедушка в такие ситуации? Наверняка с ним случалось и не такое – и мне очень не хватало хотя бы капли его необъятного опыта. Все, через что мы прошли, сошлось в одну точку, и теперь все наши усилия пойдут прахом, если этой девушке не понравится то, что я сейчас скажу. Или если она мне не поверит.
– Мы проделали долгий путь, чтобы найти тебя, – сказал я. – Мы пришли сказать, что ты не одинока. Есть и другие такие, как ты. Мы – такие же, как ты.
– Да что вы обо мне знаете! – крикнула она в ответ.
– Мы знаем, что ты не такая, как все, – сказала Эмма.
– И что тебя кто-то преследует, – подхватил я.
– И что тебе страшно, – добавила Бронвин. – Мне тоже было страшно, когда я только поняла, насколько отличаюсь от обычных людей.
– И чем же ты отличаешься? – уточнила девушка.
Не сговариваясь, мы решили, что показать будет лучше, чем объяснять. Сам я не мог продемонстрировать ничего такого, что доказало бы мою странность, но Эмма без лишних слов зажгла огонек в ладонях, сложенных чашечкой, Бронвин подняла над головой тяжеленный бетонный блок, а Миллард принялся подбирать с пола, что подвернется под руку, просто чтобы показать, что он – невидимка.
– Вот это – тот, о котором я тебе рассказывала, – сказала Лили, и я буквально услышал, как Миллард лопается от гордости.
– Ну так что, поговоришь с нами? – спросил я.
– Ждите там, – велела девушка, и бивший сверху луч погас.
* * *
Мы ждали в темноте, слушая, как приближаются ее шаги. Сначала они раздавались у нас над головами, потом стали спускаться – наверное, по лестнице. И вдруг я ее увидел – и чуть не задохнулся от удивления. Она сияла, в самом прямом, буквальном смысле слова. Сначала она выглядела просто как светящийся шар, который плавно приближался к нам, но потом глаза привыкли, и я увидел девушку-подростка – высокую индианку с резкими чертами лица, черными как смоль волосами и широко расставленными глазами, в которых горели напряжение и решимость. Всеми порами своей смуглой кожи она источала свет. Слабое сияние пробивалось даже сквозь одежду – ветровку с капюшоном и джинсы.
Девушка подошла к Лили и крепко ее обняла. Лили едва доставала макушкой ей до щеки, и когда руки Нур сомкнулись вокруг нее, на мгновение почудилось, что Лили тоже вся окутана светом.
– Как ты тут? – спросила Лили.
– В основном скучно, – ответила Нур.
Лили засмеялась и повернулась к нам – представить свою подругу.
– Это Нур.
– Привет, – сдержанно произнесла Нур, все еще оценивающе разглядывая нас.
– Нур, это… э-э-э… кто вы?
Лили стояла лицом к Эмме, и та предположила, что вопрос обращен к ней.
– Я – Эмма, – сказала она.
– Я имею в виду, кто вы такие? – уточнила Лили.
Эмма нахмурилась.
– Пока что хватит просто имен.
– Я – Джейкоб, – сказал я и, шагнув вперед, протянул руку, но Нур лишь поглядела на нее, и я смущенно отступил. – Мы можем где-нибудь поговорить?
– Конечно, – сказала Нур. – Добро пожаловать в мою большую гостиную.
И, взяв Лили за руку, она двинулась вперед через комнату, которую они называли прихожей. Она не побоялась повернуться к нам спиной: вероятно, все же поверила, что мы не представляем опасности. Я обратил внимание, что свет, исходящий от нее, постепенно тускнеет, как будто она втягивает его куда-то внутрь. Вскоре она почти погасла – только тело слабо светилось сквозь ткань незастегнутой ветровки, да более яркий луч бил откуда-то из бедра, сквозь дырочку в рваных джинсах. Видимо, она сначала была настороже, а теперь немного успокоилась – и этот свет, живший внутри нее, каким-то образом реагировал на ее состояние.
Из большой комнаты с голыми бетонными стенами мы прошли в другую, поменьше и без окон. Стены здесь были точно такие же, но эта комната была обставлена. Я увидел пару стульев и старую кушетку, застеленную одеялами. Разбросанные повсюду книги в мягких обложках, комиксы и пустые коробки из-под пиццы свидетельствовали о том, что Нур провела здесь уже немало дней и ночей. Никаких светильников я не заметил, но изо всех четырех углов комнаты лился теплый, желтый свет, слегка подрагивающий, словно живое мерцание камина.
Мы сели. И начали говорить. То есть говорил в основном я – потому что прошло всего несколько месяцев с тех пор, как я сам совершил открытия, перевернувшие всю мою жизнь, – а Нур внимательно слушала, настороженно, с опаской. Я рассказал ей о своем детстве, о том, как рос, даже не догадываясь о своей истинной природе. Как гибель деда стала той искрой, от которой во мне разгорелось стремление выяснить правду – о нем и о себе. И как я в результате нашел временную петлю и странных детей.
Нур подняла руку:
– До тех пор, пока ты не сказал «временная петля», все было понятно.
– Ох… ну, конечно, – смутился я. – Я уже так ко всему этому привык, что и забыл, как это звучит для тех, кто не в курсе.
– Это день, который повторяется снова и снова, каждые двадцать четыре часа, – пояснила Эмма. – Уже много веков такие, как мы, прячутся от опасностей во временных петлях.
– Нормальным людям в них не попасть, – добавил Миллард. – И чудовищам, которые охотятся на нас, – тоже.
– Что за чудовища? – спросила Нур.
Мы, как смогли, попытались объяснить, как выглядит пустóта, как она пахнет и какие звуки издает. Когда мы закончили, я заметил, что Нур чем-то озадачена.
– В чем дело? – спросил я. – На тебя уже нападали?
– Я просто пытаюсь понять, кто вы такие, – сказала она. – Все, что вы говорите, похоже на бред сумасшедшего. Временные петли, невидимые чудовища, превращения… – Она взяла с кушетки потрепанный журнал комиксов и помахала им у меня перед носом. – Вы как будто этого добра обчитались. И я бы уже наверняка вышвырнула вас отсюда к чертовой матери, если бы не Лили, которой вы вроде бы понравились, и если бы не… ну…
– Если бы не это, – Эмма создала огненный шарик и принялась перебрасывать его с ладони на ладонь. Я невольно залюбовался гипнотической пляской пламени.
– Ну да. – Нур отбросила журнал. – Вот именно. – Она сложила руки на груди и села на подлокотник кушетки. – Кроме того, те, кто за мной охотятся, – никакие не чудовища. Ну, по крайней мере, выглядят они как люди.
