Вести крутую машину, принадлежавшую твоему дедушке, – встрял голосок. – По дороге на задание, которое досталось тебе от него. Чтобы доказать… что?
Я уже говорил, что мне не нужна жизнь, как у дедушки, и это было правдой. Я хотел свою. Но еще я хотел, чтобы люди относились ко мне так же, как к нему. Чтобы они чувствовали ко мне то же самое. Теперь, дав этому чувству имя, я осознал, каким жалким оно было. Но бросить все и повернуть назад было бы еще более жалко. Вариант был только один: добиться такого успеха, чтобы сломать форму, по которой меня отливали, заслужить всеобщее уважение, выбраться из дедушкиной тени и получить девушку – не эхо той страсти, которую она когда-то питала к Эйбу, но всю ее целиком.
Непростая задача. Но сейчас хотя бы не висела на волоске судьба всего странного человечества. Только мои отношения и моя самооценка.
Ха!
– Когда вы с Эммой наконец расстанетесь, – сказал сзади Енох, который, конечно, только притворялся, что спит, – можно я поеду спереди? Бронвин скоро совсем запинает меня своими ножищами.
– Я его, пожалуй, убью, – сказала Эмма. – По-настоящему.
Енох наклонился вперед.
– О, боже! – он схватился за сердце, изображая крайнюю степень потрясения. – Ты же не позволишь ей этого, правда, Джейкоб?
– Не лезь не в свое дело, – огрызнулся я.
– Да отрасти уже хребет, парень. Эта девица все еще любит твоего деда.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – сказала Эмма достаточно громко, чтобы разбудить и Бронвин с Миллардом.
– А кому ты говорила: «Я тебя люблю» – вчера по телефону. Не Эйбу?
– Что? – я развернулся на сиденье и посмотрел на Эмму. – По какому еще телефону?
Эмма напряженно смотрела на свои колени.
– По тому, который был позади заправки в 1965 году, – сообщил Енох. – Ой-ой, ты что, ему не сказала?
– Это был личный разговор, – процедила сквозь зубы Эмма.
Мы едва не проскочили съезд. Я свернул с шоссе в самый последний момент.
– Ого! – выдохнула Бронвин. – Ты нас только не убей!
Я съехал на обочину, заглушил мотор, вышел и, не оглядываясь, побрел прочь. Неподалеку возвышалась эстакада – я углубился в тень под ней, расшвыривая ногами мусор, выброшенный из проезжающих автомобилей. Тут было как под водой.
– Я должна была тебе сказать.
Это была Эмма. Я не остановился. Она пошла за мной.
– Прости, Джейкоб. Прости меня. Мне нужно было услышать его голос… один, последний раз.
Она разговаривала с его прошлым «я», с какой-то давным-давно закольцованной версией моего деда, из тех дней, когда он даже еще не был стар.
– Думаешь, я не хотел поговорить с ним? Каждый день моей жизни?
– Ты же знаешь, это не одно и то же.
– Да, не одно. Он был твоим бойфрендом, ты его любила. Но этот человек воспитал меня. Он значил для меня больше, чем настоящий отец! И я любил его больше, чем ты!
Я уже кричал, чтобы меня было слышно сквозь эхо дорожного шума.
– Так что не смей так поступать! Не смей по секрету звонить Эйбу из прошлого, когда я умираю от желания снова услышать его голос. И не смей говорить, что я понятия не имею, каково это – тосковать по кому-то или злиться, что он бросил тебя и хранил от тебя секреты. Потому что я знаю, каково это!
– Джейкоб, я…
– А еще не смей мне говорить, что ты меня любишь, и что мы будем вместе, и флиртовать со мной, и быть милой и нежной, и сильной, и удивительной, и вообще вот этой потрясающей собой, а потом страдать по нему и говорить, что ты его любишь, у меня за спиной!
– Я прощалась с ним. Вот и все.
– Но ты все от меня скрыла. Вот что хуже всего!
– Я собиралась тебе рассказать, – сказала она. – Но вокруг всегда полно народу.
– И как мне тебе после этого верить?
– Я правда хотела. Честно. Во мне эта мысль уже дыру проела. Я просто не знала как.
– Скажи как есть: я все еще люблю его. Не могу перестать о нем думать. А ты – его бледная копия, но что поделать, сойдет и это.
Ее глаза расширились.
– Нет, нет, нет! Не говори так. Я никогда так о тебе не думала. Никогда!
– А я именно это и чувствую. И не за этим ли ты вообще поехала со мной на задание?
– Да о чем ты вообще говоришь? – Ее голос взлетел до крика.
– Может, ты просто решила исполнить старую мечту? Отыграться за все эти годы, когда тебя просто бросили и ушли? Отправиться наконец на миссию с Эйбом – или что там у нас следующее по порядку?
– А вот это уже нечестно!
– Ах так?
– ДА! – прокричала она и отвернулась, когда шарик огня слетел с ее стиснутых кулаков и покатился по земле, поджигая обертки от фастфуда и чей-то старый грязный свитер.
Эмма медленно повернулась обратно.
– Причина вовсе не в этом, – произнесла она подчеркнуто медленно. – Я поехала, потому что это было важно для тебя. Потому что я хотела тебе помочь. И к нему это не имело никакого отношения.
– Трава горит!
Мы бросились ее затаптывать, а когда закончили – по щиколотку в грязи и копоти, – она сказала:
– Надо было слушать внутренний голос. Он говорил: ни в коем случае не езди во Флориду. Только не туда, где жил Эйб. Это все равно что охотиться за его призраком.
– А сейчас ты именно это и делаешь?
Она помолчала и, кажется, всерьез задумалась.
– Нет.
– Зато именно это, видимо, делаю я.
Ее лицо изменилось. Она посмотрела на меня с какой-то новой открытостью, словно в первый раз за долгое время смогла позволить себе стать хоть немного уязвимой.
– Ты не гоняешься за его призраком, – сказала она. – Ты стоишь у него на плечах.
Я начал было расплываться в улыбке, но одернул себя. Мои руки готовы были раскрыться навстречу ей, но я засунул их поглубже в карманы. Что-то между нами все еще было не так, и притворяться я не хотел. Одним мгновением взаимопонимания это не исправить.
– Если хочешь, чтобы я ушла, просто скажи. Я вернусь обратно в Акр. Мне будет чем заняться.
Я покачал головой.
– Нет. Я просто не хочу, чтобы мы врали друг другу. О том, что мы такое и что делаем.
– Хорошо, – она скрестила руки на груди. – И что же мы такое?
– Мы друзья.
Я сказал это и похолодел. Но это была правда. И это было правильно. Мы чувствовали друг к другу не одно и то же, и тут я мог только отступить. Несколько долгих секунд мы стояли, не зная, что делать дальше. Дорожный шум волнами прокатывался у нас над головой. Потом она обняла меня и сказала, что ей очень жаль.
