– Разыскивать странных детей и отправлять их в безопасное место, – закончила за него Эмма.
– А вы явно читали «Журнал».
Я кивнул.
– Это было нелегко. И далеко не всегда мы добивались успеха. То и дело все шло не так. Просто проваливаешься в трещину… – он устремил взгляд в окно, вспоминая какую-то старую боль. – Все эти неудачи до сих пор со мной.
– А где другие? – спросил я. – Где остальные десять?
– Некоторые были убиты во время операций. Некоторые ушли. Не могли больше так жить. Восьмидесятые тяжело по всем нам проехались.
– И Эйб их никем не заменил?
– Было тяжело найти тех, кому можно доверять. Враг все время пытался проникнуть в наши ряды и выведать секреты. Могу с гордостью сказать, что мы были той еще занозой в заднице. Через некоторое время опасность миновала – твари снова решили сосредоточиться на Европе. Они получили тут, что хотели, но, благодаря нам, это обошлось им куда дороже, чем они рассчитывали.
Он на мгновение опустил глаза.
– Но, возможно, сейчас настает новая эпоха. Я всегда надеялся, что в один прекрасный день мой телефон снова зазвонит… И это будешь ты.
– Вы сами могли позвонить мне, – подсказал я.
– Я обещал Эйбу, что не стану первым выходить на связь. Твой дедушка не хотел втягивать тебя во все это. Он настаивал, что это должен быть твой собственный выбор. Но у меня всегда было ощущение, что однажды ты возьмешь и объявишься.
Я прищурился.
– Вы так говорите, словно мы уже встречались раньше.
– Мистера Андерсона помнишь? – подмигнул он.
– О, господи. Да! Вы мне еще большущий пакет соленых ирисок подарили.
– Тебе было не то восемь, не то девять, – он широко улыбнулся и покачал головой. – Что был за день! Эйб запрещал нам приходить к нему домой – он всегда очень за этим следил, – но я захотел познакомиться с его внуком, которым он так гордился. Так что я просто завалился однажды после обеда к нему, а ты как раз был там. Он так взбесился, что у него на лбу впору было яичницу жарить. Но оно того стоило… И увидав тебя, я сразу понял, что ты тоже обладаешь даром.
– Я всегда думал, что кроме нас с дедушкой, никого нет.
– В нашей группе четверо могли видеть пустóт, но только мы с Эйбом умели их хоть как-то контролировать. Но ты – единственный на моей памяти, кто способен подчинять больше одной за раз.
Вдалеке послышались сирены.
– Так что, у вас есть для нас работа? – спросил я.
– Именно так, – он положил на стол два маленьких свертка.
Каждый был размером с книжку в мягкой обложке и завернут в простую коричневую бумагу.
– Доставьте это. Не открывая.
Я чуть снова не расхохотался.
– И всё?
– Считайте это второй частью собеседования. Докажите, что вы способны с этим справиться, и я поручу вам настоящее дело.
– Мы способны с этим справиться, – вмешалась Эмма. – Вы хоть имеете представление, что мы уже сделали?
– То была Европа, юная леди. Америка – совсем другой котелок с рыбой.
– Я на много лет старше вас. Кстати, очень странное выражение.
– Выражение что надо.
– Отлично, – перебил я. – Так куда нам их доставить?
– Там все написано.
На одном пакете было написано: «Месть огня».
На другом – «Портал».
– Не понял, – сказал я.
– Вот тебе подсказка для начала.
Он поднял стакан и толкнул ко мне через стол оказавшуюся под ним картонку. Сколько я сюда ходил, на подставках в «Мел О’Ди» всегда была отпечатана мультяшная карта Флориды с туристическими достопримечательностями и больше ничего. Ни шоссе, ни дорог, ни мелких или даже средних городов. Столицу штата целиком заслонял аллигатор, потягивающий коктейль. Однако судя по серьезной физиономии Эйча, он только что выдал мне карту с указанием точного места, где зарыты сокровища. С важным видом он постучал по самой серединке, где от его стакана осталось мокрое кольцо вокруг местечка под названием «Русалочья страна чудес».
– Когда пакеты будут доставлены, я сам выйду на связь. У вас трое суток.
Эмма недоверчиво смотрела на картонный квадратик.
– Это бред какой-то. Дайте нам настоящую карту.
– Еще чего, – сказал он. – Если она попадет в руки врагов, все пропало. К тому же часть работы, на которую вы претендуете, состоит в том, чтобы находить вещи, которые не так-то просто найти.
Он снова постучал по мокрому кружку на картонке.
Сирены уже завывали совсем близко, а по краям парковки начали собираться зеваки.
– Вы даже к еде не притронулись.
– Что-то я не голоден, – сказал я. – Когда пустóта так близко, у меня в животе узлы завязываются.
– Ну, не пропадать же добру, – он отломил от моего пирога кусок вилкой, отправил в рот и встал. – Пошли, я вас выведу.
Старомодные полицейские машины ворвались на парковку. Я схватил со стола пакеты, зажал между ними карту и выскочил из кабинки. Эйч свистнул в два пальца. Пустóта поскакала за нами в коридор, ручная, как старый пес.
– Еще кое-что, – сказал Эйч на ходу. – Странные люди и места в Америке не похожи на те, к которым вы привыкли. Тут у нас большой беспорядок. Имбрин в целом нет, а странные каждый сам за себя, так что доверять нельзя никому.
– Да еще и некоторые петли дерутся между собой? – вставил я.
Он бросил на меня взгляд через плечо.
– Будем надеяться, что нет. Не хочу забегать вперед, но все-таки скажу: может, вы и выгнали тварей из Европы, но у меня такое чувство, что у здешних еще остались с нами кое-какие счеты. Думаю, им война между странными пришлась бы по вкусу. Уж им-то она точно на руку.
Он распахнул дверь в холодильную камеру, и мы ввалились внутрь.
– Еще одно. Никому не говорите, с кем вы работаете. Организация должна оставаться в тайне.
– А как насчет мисс Сапсан? – спросила Эмма.
– Даже ей.
Мы проскочили за занавеску и сгрудились в углу, где была буква «Х». Тут у меня забрезжила мысль. Когда тянущее ощущение отступило и мы благополучно оказались в настоящем, я решил все-таки спросить.
– Но если имбрин здесь, как вы говорите, больше нет, как эта петля остается открытой?
Эйч раздвинул пластиковые шторы, и пустóта выбежала наружу.
– Я не сказал, что их совсем нет, – заметил он. – Но те, что есть, – вернее, те, что остались, – увы, не того калибра, что раньше.
На выходе из зала приветливая старуха-официантка курила, прислонившись к стене, и выпускала дым в открытую входную дверь.
