Наконец туннель завершился дверью – такой же тяжелой, как люк в полу, но зато слегка приоткрытой.
– Эй? – позвал я в проем; от звука моего голоса Бронвин так и подскочила.
– Прости, – сказал я ей.
– Ожидаешь там кого-нибудь встретить? – поинтересовался Миллард.
– Нет. Но кто его знает.
Эмма шагнула через порог и посветила в разные стороны.
– Кажется, тут безопасно, – сообщила она. – А вот это, может, даже работает…
Она щелкнула выключателем на стене, и на потолке зажегся ряд флуоресцентных ламп.
– Ух ты! – сказала Оливия. – Так-то лучше.
Эмма закрыла ладонь, пламя погасло. Мы набились в комнату вслед за ней. Я медленно огляделся, жадно рассматривая обстановку.
Комната была невелика – футов двадцать на пятнадцать, – но тут хотя бы можно было выпрямиться во весь рост. Тщательно организованное пространство – очень в духе дедушки. Вдоль одной стены стояли две двухэтажные металлические койки; на каждой – туго свернутые простыни и одеяла, закатанные в пластик. К стене привинчен большой шкаф. Эмма открыла его – внутри оказались всевозможные припасы: фонарики, батарейки, инструменты и достаточно консервов и концентратов, чтобы протянуть несколько недель. Плюс большая синяя бочка с питьевой водой и рядом – какая-то странная пластмассовая коробка, в которой я по картинкам из журналов в гараже Эйба (издающихся специально для тех, кто собирается выжить после конца света) узнал химический туалет.
– Ой, поглядите на это! – воскликнула Бронвин: она стояла в углу, приникнув к спускавшейся вертикально с потолка металлической трубе. – А я вижу то, что снаружи!
Из основания трубы торчали ручки и окуляры. Бронвин подвинулась, чтобы я тоже мог посмотреть: моим глазам предстала слегка размытая картинка тупика возле дома. Я взялся за ручки, повернул трубу, и картинка поехала вбок, чтобы через секунду показать мне дом, частично скрытый высокой травой.
– Это перископ, – сообщил я. – Спрятан на краю двора, скорее всего.
– Чтобы можно было увидеть, когда нападут, – тихо добавила Эмма.
– Да что это за место такое? – воскликнула Оливия.
– Убежище на случай атаки пустóт, – пояснила Бронвин. – Кровати видите? Это чтобы его семья тоже могла спрятаться.
– Это не просто убежище, где можно переждать нападение, – сказал Миллард. – Это штаб.
Его голос доносился от противоположной стены, где обнаружился большой деревянный стол. Почти всю поверхность занимала причудливая с виду машина, наполовину хромированная, наполовину покрытая зеленой эмалью, – похожая на гибрид древнего принтера и факса, с клавиатурой, неуклюже прилепленной спереди.
– С помощью этой штуки он поддерживал связь.
– С кем? – не поняла Бронвин.
– С другими охотниками. Глядите, вон пневматический телепринтер.
– Ого, – Эмма подошла поближе. – Я его помню. У мисс Сапсан тоже такой был. Интересно, что с ним стало?
– Это была часть системы коммуникации между имбринами, им для этого не приходилось покидать свои петли, – объяснил всем Миллард. – Но, по большому счету, она себя не оправдала. Слишком сложная и слишком легко взломать.
Я едва слушал его, плавая в какой-то дымке. Я пытался осознать тот факт, что все это годами было так близко, буквально у меня под ногами, а я даже не подозревал. Я дни напролет играл в траве в двадцати футах над тем местом, где стою сейчас. У меня это никак не укладывалось в голове… Интересно, подумал я, сколько еще странностей все время находилось прямо у меня под носом, а я об этом и не подозревал? Еще я подумал про дедушкиных друзей – таких же стариков, которые могли запросто завалиться в гости и проболтать с дедом пару часов на заднем крыльце или в кабинете.
«Я знал его еще в Польше», – сказал Эйб про одного из них. «Боевой товарищ», – представил он другого.
Но кем они были на самом деле?
– Говорите, эта штука для общения с другими охотниками на пустóт? Что вам о них известно? – спросил я.
– Об охотниках? Не слишком много, – сказала Эмма. – Но так и должно быть. Они вели очень скрытный образ жизни.
– А сколько их было, вы знаете?
– Думаю, не больше дюжины, – ответил Миллард. – Но это только предположение.
– Они все умели контролировать пустóт?
Может, где-то есть и другие странные вроде меня? Может, мне удастся их найти?
– О, это вряд ли, – сказала Эмма. – Поэтому-то Эйб и был таким особенным.
– И ты, мастер Джейкоб, – вставила Бронвин.
– Есть одна деталь, которая не укладывается в картинку, – заметил Миллард. – Почему Эйб не спрятался тут, когда пустóты пришли за ним в ту ночь?
– Возможно, он просто не успел, – предположила Оливия.
– Нет, – возразил я. – Он знал, что за ним идут. Он позвонил мне в панике за несколько часов до того.
– А может, он забыл код замка?
– Нет, он не выжил из ума, – сказала Эмма.
Было еще одно объяснение, но я не мог высказать его вслух: от одной только мысли о нем у меня ком вставал в горле.
– Он не спустился сюда, – выдавил я наконец, – потому что знал, что я приеду его искать. Несмотря на то, что он просил держаться подальше.
Бронвин в ужасе прижала руку ко рту.
– И если бы он был тут, внизу… а ты в это время там, наверху…
– Он защищал тебя, – договорила за нее Эмма. – Он специально пытался увести пустóт подальше, в лес.
Ногам вдруг стало тяжело меня держать, и я опустился на одну из коек.
– Ты не мог этого знать, – сказала она, садясь рядом.
– Нет, – я наконец сумел выдохнуть. – Он сказал, что чудовища идут за ним, но я ему не поверил. Он мог бы быть еще жив… но я ему не поверил. Опять.
– Нет. Прекрати это с собой делать, – голос ее прозвучал неожиданно сурово. – Он не сказал тебе всего, и даже части не сказал. Если бы он это сделал, ты бы ему поверил. Так?
– Да…
– Но Эйб любил свои тайны.
– Всегда любил, – подтвердил Миллард.
– Думаю, он любил их даже больше, чем людей вокруг, – продолжала Эмма. – И в конце концов это его и убило. Его тайны. Не ты.
– Возможно, – протянул я.
– Не возможно, а точно, – твердо сказала она.
Я знал, что она права – по большей части. Я злился на деда за то, что он не сказал мне больше… но выкинуть из головы мысль о том, что он мог бы рассказать мне все без утайки, если бы я сам его не оттолкнул, было нелегко. Так что я чувствовал сразу злость и вину, и не мог говорить с Эммой об этом сейчас. Поэтому я просто кивнул.
