Я опускаюсь на стул и закрываю глаза. Мне кажется, я в кухне родительского дома, пропитанной аппетитными запахами свежей выпечки. На стенных шкафах — старомодные гирлянды из лампочек, мы все сидим за столом. Мама, папа, я — мне лет пять или шесть, — Дэрил, которому на год больше, трехлетняя Джинни. Никто не произносит остроумных речей, не поет слащавых песенок и не отплясывает зажигательных танцев. Мы просто вместе, и нам так хорошо и уютно, что я не хочу открывать глаза и смотреть на пустые стулья. А потом музыка смолкает, и я слышу знакомый голос. Меланхолия моя бесследно улетучивается. Я больше не чувствую себя одинокой, ведь со мной Джек.
В полном соответствии с рецептом, почерпнутым из книги, я смешиваю необходимые ингредиенты в нужных пропорциях. Джек меж тем принимает пару звонков. Первым звонит какой-то парень, который рассказывает, что сегодня подрался в торговом центре с Санта-Клаусом. Второй звонок — от женщины, сегодня утром получившей по почте постановление суда о разводе. Она на седьмом небе от счастья, так как ее бывший муж был живым воплощением Гринча. Настроение в эфире царит жизнерадостное и задушевное. Джек виртуозно умеет поддерживать нужный тон.
Я выкладываю тесто в форму для выпечки и пальцем пробую его на вкус. Джек разговаривает с очередным слушателем.
— Я хочу сказать своей девушке, что люблю ее, и не могу!
Судя по голосу, его обладатель — подросток.
— Что значит, не можешь? — уточняет Джек. — Ты ведь ее любишь?
— Конечно! — без колебаний отвечает мальчишка. — Вчера, после уроков, она спросила, почему я так странно смотрю на нее. Я уже был готов все ей рассказать, но слова застряли в глотке. Сам не знаю почему.
Джек тихо смеется. Этот звук так хорошо мне знаком, что кажется, я вижу его воочию, вижу веселые искорки, которые пляшут в его глазах.
— Знаешь, приятель, я могу дать тебе только один дельный совет. Иди к ней и выложи все. Поверь мне, это не смертельно. Какой реакции ты боишься больше всего?
— Боюсь, что она засмеется!
— Даже если она так сделает, ты это переживешь. Но очень может быть, она не засмеется. В общем, у тебя есть выбор. Ты можешь сказать ей о своей любви. А можешь ждать, когда в нее влюбится кто-нибудь другой и скажет ей об этом. Как тебе понравится такой поворот событий?
— Жесть!
Я стою с формой для выпечки в руках, готовая поставить ее в духовку.
— Вот именно, приятель. До конца жизни ты будешь жалеть о том, что не набрался храбрости. Уж можешь мне поверить. Представь себе, со мной произошло именно так. Сейчас Рождество — самое подходящее время попытать счастья. Помни, если ты струсишь, ты всегда будешь об этом жалеть.
Несколько секунд я пожираю радио глазами. Потом ставлю форму с тестом на стол и хватаюсь за телефон.
Редактор спрашивает, как меня зовут. Вру, что Рона. Сейчас я выйду в эфир.
— Привет, Рона, — говорит Джек. — О чем ты хочешь нам рассказать?
Радио я выключила, поэтому впечатление такое, словно мы с Джеком, как обычно, болтаем по телефону.
— Привет, Джек! — начинаю я. — Я слушала твой разговор с парнем, который звонил только что. Хочу сказать, ты дал ему отличный совет.
— Ты так считаешь? Почему?
Не понимаю, догадался ли он, что это я. По-моему, нет.
— Потому что я тоже знаю, что это такое — упустить свой шанс и потом всю жизнь жалеть об этом.
Джек отвечает не сразу.
— Хочешь рассказать свою историю, Рона?
— Это длинная история.
— Ничего. Я никуда не спешу. Так что рассказывай все по порядку.
— Хорошо. Ну, все это началось много лет назад. В декабре, холодным снежным днем.
— Неплохое начало, — мурлычет Джек. — Продолжай, прошу тебя.
— Я ехала с работы домой. На автобусе. День выдался кошмарный, я страшно устала. На остановке посмотрела в окно и увидела самого красивого мужчину на свете. Ну, то есть тогда он был еще молодым парнем. Почти мальчишкой. Он сидел на скамейке и не собирался входить в мой автобус. Я смотрела на него, а он смотрел на меня. Между нами словно протянули невидимую нить. Никогда в жизни я не ощущала ничего подобного. Ни прежде, ни потом. — Слова срываются с моих губ легко, без всяких усилий. — После этого я искала его целый год. Надеялась встретить в кафе или баре. Но не встретила.
Слышу прерывистое дыхание Джека.
— И ты больше никогда его не видела?
— Почему же. Моя лучшая подруга случайно познакомилась с ним и тоже в него влюбилась. Он стал ее бойфрендом. Вот тогда-то мы с ним увиделись вновь.
— Вау!.. Рона… — выдыхает Джек. — Тебе пришлось нелегко.
— Это еще мягко сказано, — отвечаю я, чувствуя себя выжатым лимоном, не знаю, что еще сказать.
— Рона, позволь сказать тебе кое-что, чего ты, возможно, не знаешь, — доносится до меня голос Джека. — Ему было так же тяжело, как и тебе.
— Нет, не думаю, — возражаю я. — Как-то раз я набралась смелости или, может быть, глупости и спросила его, помнит ли он нашу встречу на остановке. Он ответил, что нет.
— Он тебе наврал. — Я слышу, как Джек судорожно сглатывает. — Разумеется, он все помнил. Помнил твое лицо в окне. Блестки мишуры в твоих волосах. Когда он тебя увидел, он тоже ощутил, что между вами протянули невидимую нить. И он чертовски жалел, что не успел вскочить в тот чертов автобус.
— Ты и правда так думаешь? — спрашиваю я, закрыв глаза. Я вновь превратилась в глупую влюбленную девчонку.
— Да! Но он не знал, что делать. Не представлял, как тебя найти. И поэтому не делал ничего. А потом, когда вы снова встретились… он повел себя как последний идиот. Просто стоял в стороне и наблюдал за твоей жизнью. И когда ты влюбилась в другого, он должен был с этим смириться. У него было несколько шансов, но он не использовал ни одного.
— Иногда бывает, что самые важные встречи происходят в совершенно неподходящих обстоятельствах, — произношу я.
— Именно так! — откликается Джек. — И потом всю жизнь мечтаешь повернуть время вспять. Представляешь, как бы все сложилось, произойди эта встреча в нужное время и в нужном месте. — (Не могу произнести ни слова, меня душат слезы, в горле стоит ком.) — Ты никогда не говорила ему о своих чувствах?
— Нет! — Слезы застилают мне глаза. — Как-то раз он сказал, что любит меня. Но я в ответ не призналась, что тоже люблю его.
— Нет, ты не призналась, что его любишь. — Голос Джека слегка дрожит.
— Я должна была это сделать.
— Но разве ничего нельзя исправить?
Мне требуется несколько секунд, чтобы перевести дыхание. Надеюсь, слушатели меня простят.
— Не знаю… — шепчу я.
— Мне кажется, ты должна сказать ему о своей любви. Возможно, он все еще ждет этого. В любом случае ты ничего не теряешь.
