— Знаю. Но ты ждешь другого. Хочешь, чтобы я поехала с тобой в Бельгию. Или же осталась здесь, чтобы всю неделю жить в одиночестве и ждать, когда ты вернешься.
— Я думал, ты перестанешь упрямиться. — Оскар страдальчески сдвигает брови. — Надеялся, вернусь сегодня домой и ты скажешь: «Я все спокойно обдумала и решила ехать с тобой».
Я тяжело вздыхаю. Возможность отказаться от нового назначения он даже не рассматривал, и я это прекрасно знаю. Он свой выбор сделал, теперь моя очередь.
— Дело тут не в упрямстве, Оскар, — отвечаю я. — Я действительно все спокойно обдумала. И решила не ехать в Брюссель.
— Но ты же понимаешь, я не могу отказаться от этой должности.
Разумеется, понимаю. И вовсе не хочу, чтобы он ломал свою карьеру, которая так много для него значит. Впрочем, подобная мысль ему даже в голову не приходила. И поэтому мне не так трудно сказать то, что я скажу сейчас.
— Знаешь, до сегодняшнего дня я не сознавала, что чувствую себя несчастной. А сегодня взглянула на этот злополучный тест с одной голубой линией и поняла: такая жизнь меня больше не устраивает.
Оскар закрывает лицо руками. Я чувствую себя самой мерзкой женщиной на свете. Самой злобной, глупой и неблагодарной.
— Так что же нам делать?! Что делать, если я не могу остаться, а ты не хочешь ехать со мной?
— Можно сказать иначе: я не могу ехать с тобой, а ты не хочешь остаться, — поправляю я, хотя понимаю, что это бесполезно.
Оскар даже не пытается взглянуть на ситуацию моими глазами. Жизнь его катится по ровной дороге, которая ведет в Брюссель. Со мной или без меня, он с этой дороги не свернет. То, что я не захотела бросить все и вприпрыжку бежать за ним, стало для него полной неожиданностью. Это лишь подтверждает мой печальный вывод: наши отношения исчерпали себя. Флаг, реющий на мачте нашего брака, уже не вьется на ветру надежды. В Ко-Липе, в бунгало на берегу моря, наша любовь расцвела под жаркими лучами тайского солнца. Здесь, в Лондоне, в тусклом свете уличных фонарей, изысканных ламп, выбранных по вкусу Люсиль, и сигнальных огней на взлетной полосе аэропорта Хитроу, она поблекла и завяла.
— Мне так жаль, Оскар…
— Мне тоже жаль, Морская Звезда, — шепчет он.
Я глотаю подступивший к горлу ком. Знаю, он называет меня так в последний раз.
Взгляд Оскара полон тоски.
— Но вдруг окажется, что ты все же беременна? — спрашивает он с надеждой. — Ты ведь вернешься ко мне, правда?
Я молчу, потому что совершенно не знаю, что сказать. Наверное, в этом случае я должна буду дать нашему браку еще один шанс. Но вероятность моей беременности столь ничтожна, что строить предположения вряд ли имеет смысл.
Глажу Оскара по щеке, касаюсь губами его волос. Он сжимает меня в объятиях, и, ощущая его запах, такой знакомый, такой любимый, я не могу сдержать слез. Я в последний раз вдыхаю аромат его одеколона, его шампуня, аромат наших ночей, аромат нашей любви.
2 июля
Джек
Я бесшумно передвигаюсь по квартире Аманды, бесшумно, поскольку только что снял кеды — ее квартира относится к числу мест, куда вход в уличной обуви строго запрещен. На дверях у нее даже есть соответствующее объявление. Я, конечно, ничего не имею против того, чтобы пройтись по полу босиком. Нет, вранье. Откровенно говоря, мне не слишком нравится, когда люди требуют, чтобы в их драгоценных жилищах снимали обувь. В этом есть что-то претенциозное. Сейчас я имею в виду не только Аманду. В общем, кеды я всякий раз снимаю скрепя сердце.
— Ты что, готовишь?
Элегантная белоснежная кухня Аманды совершенно не предназначена для стряпни. У Аманды множество достоинств, но кулинарное мастерство к их числу не относится. Она и не претендует на звание выдающегося повара. Ее стихия — рестораны, которых в Эдинбурге великое множество. А дома вполне можно обойтись разогретыми в микроволновке полуфабрикатами. Или заказать суши с доставкой на дом. В общем, самой чистить лук нет ни малейшей необходимости.
— Да, готовлю, — с достоинством отвечает Аманда, открывает холодильник и достает бутылку вина.
— Звучит несколько устрашающе.
— Умеешь ты сделать комплимент, Джек! — вскидывает бровь Аманда. — А я тут из кожи вон лезу, чтобы тебе угодить. Даже палец обожгла.
Я наблюдаю, как она мечется по кухне с пачкой зеленой фасоли в руках.
— И какие же яства нас сегодня ожидают?
Спрашивать глупо, ибо я прекрасно знаю ответ. Нас ожидает непременная рыба. Чего еще ждать от пескетарианки.
— Треска, — отвечает Аманда. — Я запекла ее с лимоном и петрушкой.
— А ты вытерла пыль в духовке, прежде чем ее использовать? — (Аманда принимает оскорбленный вид, а я покатываюсь со смеху.) — Просто я беспокоюсь, как бы ты не устроила пожар.
— Да, Джек, я очень ценю твое умение сделать комплимент и сказать приятное, — изрекает Аманда.
Я вскакиваю, забираю у нее фасоль и целую в голое плечо. На ней пляжный сарафан без бретелек, поверх него — кухонный фартук.
— Хочешь, скажу еще один комплимент? В этом фартучке ты охренительно сексуальна.
— Рыба сгорит, Джек, — усмехается она.
— Не сгорит. Я чертовски благодарен, что ради меня ты попробовала себя в качестве кухарки. — Я чмокаю ее в плечо еще раз. — Но выглядишь ты в точности как белокурая шведская принцесса, и это усиливает мою благодарность. Позволь припасть к твоим ногам, Аманда, принцесса Икеа.
Аманда поворачивается и целует меня, язык ее раздвигает мои губы.
— Но для шведской принцессы ты слишком горяча, — замечаю я, когда губы наши размыкаются, и начинаю развязывать ее фартук, но Аманда дает мне по рукам.
— Чем отвлекать меня от процесса приготовления пищи, лучше постарайся быть полезным, — говорит она. — Иди накрой стол на балконе.
Балкон Аманды прекрасен, как фотография из глянцевого журнала. Стол, стоящий на этом балконе, еще прекраснее. Аманда вообще большая эстетка. Как известно, лучший вид на замок открывается в Грассмаркете, и по этой причине она снимает квартиру именно там.
Я уже собираюсь вернуться на кухню, но тут телефон звякает, извещая о новой эсэмэске. Надеюсь, это не Лорн с просьбой срочно подменить кого-нибудь в эфире. Повезло: на экране высвечивается: «Сара». Прислонившись к перилам, читаю сообщение.
Ты давно разговаривал с Лори?
Хрень какая-то! Смотрю на часы. В Австралии сейчас середина ночи. Что это Саре неймется? Наверное, напилась до поросячьего визга на какой-нибудь вечеринке. Посылаю ответ.
Я смотрю на Грассмаркет, сверкающий разноцветными огнями. Сегодня, субботним вечером, люди отдыхают и веселятся. Телефон снова звякает.
