За ужином, отведав жареного ягненка, которого я приготовила без всяких маминых советов, Оскар ставит бутылку с вином и стаканы на наш новый кухонный стол. Стол, кстати, металлический, что мне не слишком нравится. Но делать нечего, это свадебный подарок Джерри и Флисс.
— У меня есть небольшая новость, — сообщает Оскар.
Я удивленно смотрю на него. Мы провели вместе весь день, и он ухитрился приберечь свою новость до вечера? Когда у меня есть новость, меня так и распирает желание ее выложить. А Оскар долго и тщательно выбирал момент. Это настораживает. Я изображаю на лице радостное любопытство, но по спине моей пробегает холодок дурного предчувствия.
— Я получил в банке повышение.
Едва сдерживаю шумный вздох облегчения.
— Отличная новость! И чем ты теперь будешь заниматься?
Сама не знаю, зачем я об этом спрашиваю. Откровенно говоря, я очень туманно представляю, чем он занимался до сих пор.
— Капур в конце месяца переезжает в Штаты, и им нужен человек, который будет заниматься отделением в Брюсселе.
Пару раз в жизни я видела этого Капура. На вид стопроцентный банкир — серый костюм в узкую полоску, розовая рубашка и тонкие губы. Не слишком приятный тип.
— Это серьезное повышение?
В их банковской иерархии я не понимаю ровным счетом ничего, но улыбаюсь, давая понять, что в любом случае очень рада за Оскара.
— Более чем, — кивает Оскар. — Честно сказать, я прыгаю сразу через четыре ступеньки.
Он говорит это без всякого хвастовства. Одно из бесчисленных достоинств Оскара состоит в том, что он вообще не умеет хвастаться.
— Но прежде, чем принять это предложение, я хотел поговорить с тобой. Сама понимаешь, если я буду заниматься брюссельским отделением, мне придется проводить там значительную часть времени.
— В Брюсселе? — (Оскар кивает.) — Ты будешь ездить туда каждую неделю? — спрашиваю я, пытаясь скрыть тревогу.
— Скорее всего. Капур обычно проводил там три дня в неделю.
— Ничего себе! — выдыхаю я и тут же спохватываюсь, так как мне вовсе не хочется отравлять Оскару радость, наоборот, я должна показать, что горжусь им.
— Если тебе кажется, что это слишком, я могу отказаться, — говорит Оскар, и я чувствую себя последней тварью.
— Нет-нет, что ты! — Я вскакиваю, огибаю стол и сажусь ему на колени. — У меня самый умный муж на свете, — шепчу я, обвивая его шею руками. — Конечно, я буду по тебе скучать, но это ничего. Я страшно за тебя рада! — Я подтверждаю свои слова поцелуем. — Ты этого заслуживаешь. И я тобой горжусь.
Темные глаза Оскара неотрывно смотрят на меня, словно желая убедиться, что я не кривлю душой.
— Но «частичная занятость» на должности мужа меня совершенно не устраивает, — говорит он. — Обещаю, моя новая работа никак не отразится на нашей семье.
— Я в этом уверена, — откликаюсь я.
Хотя, если честно, я не представляю, как Оскар сумеет выполнить свое обещание. Но выбора у меня нет. Оскар очень амбициозен, и отказаться от повышения, которое открывает перед ним новые перспективы, — мягко говоря, абсурдный поступок. Значит, половину каждой недели я буду предоставлена сама себе, и с этим надо смириться. Невольно вспоминаю своих родителей. Они очень гордятся тем фактом, что никогда не разлучались больше чем на сутки, за исключением тех дней, которые мама провела в клинике, рожая нас. Люди затем и вступают в брак, чтобы быть вместе, разве нет?
Оскар расстегивает верхнюю пуговку на моей блузке, но я легонько ударяю его по руке:
— Знаю, мистер, что вы замышляете, но я еще не доела мясо. И к тому же мне вовсе не хочется, чтобы край этого стола впивался мне в спину. Так что умерьте свой пыл.
Оскар послушно опускает руку:
— Ты права. Давай доедим ягненка. Он чертовски хорош!
Надеюсь, так оно и есть. Но когда я вновь берусь за вилку, ягненок уже не кажется мне таким вкусным, как прежде. Три месяца блаженства закончились, теперь половину жизни мы будем проводить в разлуке.
27 мая
Лори
Люсиль хорошо известно, что вторники Оскар обычно проводит в Брюсселе. С какой радости она к нам притащилась, остается загадкой. Услышав звонок, в течение секунды я борюсь с искушением сделать вид, что меня нет дома. Потом решаю не рисковать. Я вернулась с работы всего несколько минут назад, и не исключено, она это видела. А может, она установила здесь скрытую камеру, которая следит за каждым моим шагом. С нее станется.
— Люсиль! — восклицаю я, растягивая губы в приветливой улыбке. По крайней мере, я надеюсь, что моя улыбка выглядит приветливой. — Входите, прошу вас.
Я испытываю несколько странное чувство, приглашая Люсиль в ее собственную квартиру. Ведь по документам владелицей является именно она. Конечно, Люсиль слишком хорошо воспитана, чтобы напоминать мне об этом. Но ее надменный взгляд красноречиво говорит: сама она прекрасно помнит, кто здесь хозяйка. На ходу я сметаю со стола кофейные чашки. Хорошо еще, сегодня утром, перед работой, я пропылесосила все ковры. Оскар постоянно убеждает меня пригласить уборщицу. Но я умру со стыда, признавшись маме, что наняла человека, который будет убирать за мной грязь. Ее королевское величество, окинув комнату критическим взором, опускается в кресло. Господи боже, о чем же с ней говорить?
— Боюсь, сегодня вечером Оскара не будет, — лепечу я. — Он в Брюсселе.
— О! — вскидывает бровь Люсиль. — У меня совсем вылетело из головы. — Пальцы ее теребят ожерелье из увесистых жемчужин, с которым она не расстается.
Так я ей и поверила. Все, что связано с Оскаром, его мамочка записывает в свой органайзер особой зеленой ручкой. Неужели она не сочла нужным в этот самый органайзер заглянуть?
— Чашечку чая? — любезно предлагаю я.
— Дарджилинг, пожалуйста, — кивает она. — Конечно, если у вас он есть.
Обычно я обхожусь без подобных изысков. Но на свадьбу кто-то подарил нам набор элитных чаев. Возможно, там есть этот самый дарджилинг. Оставив Люсиль наедине с собой, выскальзываю в кухню. Ура! Есть! Ей не удалось меня подловить. Меня охватывает пьянящая радость победы. Конечно, мне бы хотелось, чтобы наши отношения были совсем другими, дружескими и доверительными. Возможно, сейчас настал подходящий момент попытаться направить их в иное русло. Ожидая, пока чай заварится, я ставлю на поднос сахарницу и молочник — тоже свадебные подарки, — две чашки и тарелку с песочным печеньем.
Сияя, как начищенная пуговица, я вхожу в гостиную с подносом в руках:
— Вот и чай. А также молоко, сахар и печенье. Надеюсь, ничего не забыла.
— Не надо ни того, ни другого, ни третьего. Но все равно спасибо за хлопоты.
Глаза у Люсиль более светлые, чем у Оскара, не карие, а скорее янтарные. В точности как у змеи.
