— О, наконец-то! — с облегчением вздыхает Оскар. — Сара, скажи ему, чтобы не переживал. Еда еще осталась.
Мобильник вибрирует и подпрыгивает на белой фарфоровой тарелке.
— Лично я вообще не стала бы ему отвечать, — высокомерно изрекает Флисс, глядя на кончик собственного носа. — Подобную наглость нельзя спускать с рук.
Сара растерянно смотрит на меня:
— Отвечать или нет?
— Отвечай, — говорю я, главным образом для того, чтобы поставить на место Флисс.
Помедлив секунду, Сара хватает телефон.
— Блин, не успела! Он уже дал отбой, — разочарованно сообщает она. — Надо же, какая нетерпеливая гадина! — Сара возвращает мобильник на тарелку Джека. — Приступим к десерту.
Я встаю, но тут Сарин мобильник звякает, давая понять, что Джек прислал сообщение.
— Наверняка он сидит в каком-нибудь пабе, — цедит Флисс, хотя она в глаза Джека не видела и, уж конечно, не имеет права строить предположения на его счет.
— Да нет, он задержался на работе.
По непонятной причине Джерри тоже оказывается защитником в команде Джека. Наверное, все дело в том, что он терпеть не может свою жену. Вполне разделяю его чувства.
— Посмотрим, что он наплел, — вздыхает Сара и берет телефон.
В комнате воцаряется тишина. Все слушают, как автоответчик говорит, что на голосовую почту Сары только что поступило новое сообщение. Она сердито фыркает и морщит нос.
— Привет, у меня сообщение для Сары, — раздается незнакомый мужской голос, торопливый и громкий, с заметным австралийским акцентом. Сара с недоумением смотрит на меня. — Телефон, по которому я звоню, выпал из кармана парня, попавшего в серьезную аварию на Воксхолл-Бридж-роуд. Ваш номер он набирал чаще других. Сейчас мы ждем приезда «скорой помощи». Думаю, вы должны знать, что произошло. Меня, кстати, зовут Люк. Сообщите, как поступить с его телефоном.
Сара, не дослушав, разражается рыданиями. Я опускаюсь на колени рядом с ее стулом и забираю мобильник, готовый выпасть из ее трясущихся рук.
— Что делать, Лу? — всхлипывает она, вцепившись мне в плечо; лицо ее заливает бледность, губы дрожат. — Что теперь делать?
— Поедем к нему, — говорю я, стараясь придать голосу твердость. — Сейчас вызову такси, и через несколько минут мы будем там.
— А что, если он… — Сара так дрожит, что у нее лязгают зубы.
— Молчи! — Я смотрю ей прямо в глаза, словно пытаюсь загипнотизировать. — Не говори так. Даже не думай так. Все будет хорошо. Сейчас мы с тобой туда поедем. И все выясним.
Сара кивает и судорожно сглатывает, пытаясь взять себя в руки.
— Сейчас мы с тобой туда поедем. И все выясним.
Я сжимаю ее в объятиях, горячих и крепких. Встретив встревоженный взгляд Оскара, я отвожу глаза.
5 августа
Лори
Он жив! Слава богу, слава богу, слава богу!
Мы сидим на металлических стульях и пьем какую-то едва теплую жидкость, которую Оскар только что купил в автомате. Не могу определить, чай это или кофе. Пару часов назад с нами разговаривала женщина-врач, увидеть Джека сейчас нельзя. Он в операционной, сказала доктор спокойным, обнадеживающим голосом, от которого по спине у меня побежали мурашки. У него травма головы. Сломаны ребра. Раздроблена левая ключица. Переломы меня не особенно испугали, потому что я знаю: кости обладают способностью срастаться. Больше всего меня волнует травма головы. Они собираются сделать ему томографию или что-то в этом роде, и тогда картина станет более ясной. Наверное, я поняла далеко не все, что сказала доктор, потому что в мозгу у меня отчаянно завывает тревожная сирена. Травма головы. От этого люди умирают. Не умирай, Джек! Ты не можешь умереть. Не можешь так поступить с нами. Со мной.
Мы с Сарой сидим по обеим сторонам его кровати. С той самой минуты, как выяснилось, что Джек в клинике Сент-Панкрас, мы пытались связаться с его мамой. Потом Сара вспомнила, что та отдыхает в Испании вместе с Элби, младшим братом Джека.
Мы сидим у его постели и ждем, так как нам сказали: это все, что мы сейчас можем сделать. Джек уже не в операционной, непосредственной опасности для его жизни нет, однако он по-прежнему без сознания, и врачи пока не могут точно определить, что у него с головой. Он лежит голый, бледный и абсолютно неподвижный, лишь грудь его поднимается и опускается. Его опутывает целая паутина трубок, присоединенных к каким-то загадочным устройствам. Никогда в жизни я не испытывала подобного ужаса. Джек выглядит таким беспомощным, таким беззащитным. Что с ним будет, если вдруг вырубится электричество? Есть у них в клинике какая-нибудь резервная подстанция? Сейчас жизнь Джека зависит от бесперебойной работы электросети. Смешно!
Во всем Лондоне люди кипятят воду в электрочайниках и заряжают мобильники, расходуя по пустякам драгоценную энергию, необходимую для поддержания жизни Джека. Прошу тебя, Джек, милый мой Джек, не умирай! Не покидай нас. Не покидай меня.
Отделение интенсивной терапии — странное место, где царит тихий ужас. Сестры бесшумно снуют туда-сюда, пиканье и треск бесчисленных аппаратов сливаются в тревожную симфонию.
Я наблюдаю, как мелькают цифры на мониторах, как сестра крупными буквами пишет имя Джека на табличке и ставит ее на тумбочку у кровати. Закрываю глаза и молюсь. Я никогда не верила в Бога, но все же я молюсь.
10 августа
Лори
— Лежи спокойно. Я позову сестру.
Я оглядываюсь, надеясь на поддержку. Джек пытается сесть, хотя это ему строго-настрого запрещено. Если ему требуется помощь, он должен нажать на кнопку вызова медсестры.
— Да ладно тебе, Лу. На кой черт мне сдалась медсестра! Сам справлюсь.
Будь здесь Сара, он бы себе такого не позволил, знает, что от нее можно получить по заднице. Но Сары здесь нет, есть только я. Сегодня, в пятницу, я, закончив работу раньше обычного, решила навестить Джека. Пару дней назад он пришел в себя, и, слава богу, доктора подтвердили, что у него нет никаких серьезных повреждений мозга. Однако они продолжают исследования, потому что он стал хуже слышать одним ухом. Как только Джек очнулся, выяснилось, что это не пациент, а сущее наказание. Стремление к независимости — одно из главных качеств его характера, но сейчас, когда он в таком состоянии, желание обходиться без посторонней помощи может ему навредить. У него вставлен катетер, и в вене — игла капельницы, по которой поступает обезболивающее средство. Всякий раз, когда Джек пытается сесть или повернуться в постели, аппараты начинают возмущенно пикать и гудеть и в палату врывается встревоженная медсестра.
Так происходит и сейчас. В палату торопливо входит сестра. Бросив на Джека укоризненный взгляд, она помогает ему сесть, опираясь на подушки.
— Твоя симпатичная физиономия начинает действовать мне на нервы, О’Мара, — говорит она ворчливым тоном, которым часто разговаривают работники больниц.
