— Вынуждена признать, мой план на сегодня — вдоволь поплавать и почитать, — слегка пожимая плечами, улыбаюсь я.
— Отличный план! — кивает парень. — А что вы читаете? Только не говорите, что «Пляж».
— Отличная книга! — отвечаю я в тон ему. Книга, кстати, мне действительно нравится. Но ни один из уважающих себя путешественников не признает, что сделал такой банальный выбор. — На самом деле я читаю «Великого Гэтсби».
Я не считаю нужным объяснять, что мой круг чтения сейчас ограничен стопкой книг, которую оставили в моем бунгало предыдущие обитатели. Пусть лучше сочтет меня интеллектуалкой, путешествующей по миру с томиком Фицджеральда в рюкзаке.
— Нашли в своей скромной хижине? — спрашивает он.
У меня глаза лезут на лоб. Он что, ясновидящий?
— Точно! — отвечаю я со смехом.
— Вы могли солгать. Я бы вам поверил.
— Я считаю, что ложь не доведет до добра.
Он смотрит на меня с легким недоумением. Что ж, вполне понятно. Не часто встретишь человека, изрекающего подобные пафосные сентенции. Наверное, он решил, что «Великий Гэтсби» произвел на меня слишком сильное впечатление.
— Кстати, меня зовут Оскар, — церемонно протягивая мне руку, произносит он. — И мой план на сегодня — провести день в вашем обществе.
— Ты похожа на морскую звезду.
Оскар легонько трогает меня веслом каяка. Я переворачиваюсь на спину и лежу на воде, раскинув руки и ноги, блаженно прищурив глаза от слепящего солнца. Надо мной — сверкающая синева неба, подо мной — сверкающая синева моря. Оскар зачерпывает веслом теплую соленую воду и поливает мой загорелый живот.
— Я и чувствую себя морской звездой.
Выполняя свой план, Оскар проводит день в моем обществе. Обычно столь самоуверенные типы не вызывают у меня особой симпатии, но здесь, в этой удивительной стране, все не так, как обычно. Оскар провел в Таиланде на пару месяцев больше, чем я. Друзья, с которыми он путешествовал, вернулись в Англию, а он предпочел остаться на Ко-Липе. Это вполне объясняет интенсивность его загара.
— А ты никогда не ела морские звезды? На Уокинг-стрит их продают, насаженными на палочки, как чупа-чупсы.
Я удивленно открываю глаза. Оскар хохочет.
— Очень прикольно.
Он перегибается через край лодки, положив голову на локоть и опустив пальцы в воду. Я слегка плещу водой ему в лицо, его безупречно прямой нос покрывается каплями. Да, надо признать, он чертовски красив, причем правильной классической красотой. Ни дать ни взять оживший греческий бог. К тому же его окружает аура состоятельности, жизнерадостности и добродушия. Знаю-знаю, это до жути литературные слова, которых никто не употребляет. Но после нескольких дней, проведенных в гамаке на пляже за чтением «Великого Гэтсби», мне хочется выражаться красиво. Секрет Таиланда в том, что здесь становишься таким, каким всегда хотел быть.
— Пообедаешь со мной сегодня?
Я закрываю глаза и бормочу:
— Только при условии, что мы не будем есть морские звезды.
— Обещаю беспрекословно соблюсти это условие.
Я поворачиваюсь на живот, подплываю к каяку и хватаюсь за борт мокрыми пальцами. Лицо Оскара всего в нескольких дюймах от моего.
— Давай не будем давать друг другу никаких обещаний, — говорю я.
Он смотрит на меня с легким недоумением, в точности так, как смотрел утром в кафе, наклоняется и прижимается к моим губам своими теплыми, солеными от морской воды губами:
— Ты мне нравишься, Морская Звезда. С тобой весело.
13 октября
Лори
Да будет вам известно, фамилия Оскара Огилви-Блэк. Язык можно сломать, верно? Думаю, в Лондоне наши с ним пути вряд ли пересеклись бы. Но здесь, в Таиланде, все гораздо проще, преграды и условности, разделяющие людей, исчезают. Он сообщил, что работает в банке и не видит в этом ничего зазорного. Я сообщила о своем намерении покорить сияющие вершины журналистики. Признаюсь, мое первое впечатление о нем было не вполне справедливым. Несмотря на свою гламурную наружность, Оскар способен к самоиронии, а в глазах его светится доброта.
— Но ты же не собираешься вести в каком-нибудь кошмарном женском журнале колонку светских сплетней? — спрашивает он.
— Ни за что! — отвечаю я в комическом ужасе.
После обеда мы гуляем вдоль моря по остывающему песку, пальцы наших рук переплетены, голова у меня слегка кружится.
— Я что, похожа на человека, способного рассуждать о том, кто из знаменитостей одевается всех круче, а кто — отстойнее всех?
Оскар окидывает критическим взглядом мой прикид — джинсовые шортики, черная майка, ярко-желтые завязки купальника на шее.
— Мм… Да нет, не очень-то! — смеется он.
— Честно говоря, ты и сам не очень-то похож на икону стиля, — надменно вскинув бровь, констатирую я.
Оскар, изображая смущение, опускает взгляд на собственные мятые шорты и пляжные шлепанцы.
Смеясь, мы входим в мою хижину.
— Хочешь пива? — снимая у входа сандалии, предлагаю я.
Он кивает, ставит свои шлепанцы рядом с моими и падает в кресло-мешок, сложив руки на груди.
— Чувствуй себя как дома. — Я усаживаюсь на коврик с банкой холодного пива.
— Ты уверена, что действительно хочешь этого? — спрашивает он, поворачиваясь и опираясь на локоть.
— А что тут такого? Когда ты чувствуешь себя как дома, то вытворяешь нечто непотребное?
Оскар стягивает через голову футболку, оставшись в одних шортах. Его загорелая кожа в точности такого оттенка, как скорлупа кокоса.
— Так мне будет удобнее, — сообщает он.
Несколько секунд я молчу, размышляя, не превратить ли все в шутку.
Потом решаю последовать его примеру и тоже стягиваю майку. Почему нет?
Мы с Оскаром — две противоположности. Мне всегда не хватало беззаботности и уверенности в себе.
— Мне тоже так будет удобнее.
Он притягивает меня к себе. От его теплого тела исходит поток жизненной энергии. Я ощущаю себя свободной, как одна из тех разноцветных птичек, что на рассвете порхают в ветвях над моим бунгало.
Вижу в окно темные силуэты лодок, стоящих на якоре у берега, чтобы утром выйти в море. На темном бархате неба сияет бриллиантовая россыпь звезд.
— Никогда в жизни не чувствовала себя такой умиротворенной.
Оскар делает глоток пива и ставит банку на пол.
— Твои слова можно счесть оскорбительными, — закидывая руки за голову, произносит он. — А я-то надеялся, что ты изнемогаешь от возбуждения.
Я смеюсь, уткнувшись носом ему в грудь, потом поднимаю голову и говорю, глядя ему в лицо:
