— Лу, боюсь, вино ударило тебе в голову. Уверяю тебя, мы впервые встретились на вечеринке в вашей с Сарой квартире. Ровно год назад.
Лори смотрит мне в глаза, молча, не мигая. Чувствую, как она решает: не лучше ли сдаться и выкинуть белый флаг? Проходит десять секунд. А может, пятнадцать. Эти секунды кажутся мне бесконечностью. Черт, кажется, она едва сдерживает слезы! Я урод, я последний дебил, и ничего больше! Может, признаться, что я все помню? Но кому от этого будет лучше? Наверное, Лори это признание доставит радость. На несколько мгновений. Но что будет на следующей неделе, в следующем месяце, в следующем году? Понятия не имею.
— Прости, — роняет она, заставляя меня чувствовать себя злодеем, злобным серым волком. — Похоже, я и правда перебрала. Не обращай внимания.
— Ну уж нет, — качаю я головой. — Ты не из тех, на кого можно не обращать внимания.
Надо же, всего три пинты пива, и готово — я начал сыпать дурацкими комплиментами.
Лори моргает, на ее ресницах дрожат слезы.
— Забудь о том, что я наговорила. Не сердись.
Я не отрываясь смотрю на нее. Отпускать очередную порцию лжи нет ни малейшего желания. Она такая беззащитная. Меньше всего на свете мне хочется ее обижать.
— Как я могу на тебя сердиться, Лори? У меня нет причины. Мне так приятно, что ты рядом, и я…
Господи боже, что я несу! Надо заткнуться, пока не поздно. Я хожу по самому краю. И вообще, зачем бередить ей сердце?
— Мне тоже приятно, что ты рядом, — шепчет Лори, и по щеке ее сползает одинокая слеза.
— Не надо, — выдыхаю я, и собственный голос кажется мне грубым до невозможности. — Пожалуйста, не плачь.
Только бессердечный подонок может довести девушку до слез и не попытаться ее утешить. Я, конечно, врун, но не бессердечный подонок. Поэтому я привлекаю Лори к себе и вытираю пальцами слезы.
— Тебе не о чем плакать, — бормочу я, почти касаясь губами ее макушки.
Как это посреди зимы она ухитряется пахнуть полевыми цветами? Кожа у нее такая нежная, такая офигительно нежная. Разум приказывает мне отдернуть руку, но тело отказывается выполнять приказы. Медленно провожу большим пальцем по ее скуле. На несколько мгновений мы оба замираем. Потом она слегка поднимает голову, чтобы взглянуть на меня, и ее губы оказываются в опасной близости от моих.
Мне кажется, она не дышит. И я тоже. Боже, в жизни не видел такого красивого рта. Ее пухлые губы слегка дрожат. Лори наконец выдыхает, и я ощущаю терпкий винный привкус. Она подается вперед, расстояние между нашими губами вот-вот исчезнет. Какая мука! Сердце мое разрывается на части.
— Я не могу поцеловать тебя, Лори. Не могу.
Лори
Я слишком много выпила. Я самая жалкая личность на свете. Но я не могу отодвинуться от Джека, и пусть все вокруг полыхает ярким пламенем. Мы оба оказались вне времени и пространства, ничто не имеет значения, кроме его мягких губ, добрых глаз и теплых сильных рук. Если бы все это происходило в телевизионном сериале, я была бы возмущена. Они с Сарой замечательно подходят друг другу, и сценарий, в котором над их счастьем нависает угроза, кажется невозможным. Но это не сериал, а реальная жизнь, где люди часто совершают ошибки. Я вскидываю голову, словно Джек меня поцеловал, и не могу сдержаться и не вернуть ему поцелуй. Сейчас он выглядит в точности так, как в тот день на автобусной остановке, и мне кажется, время повернулось вспять. Джек еще не успел стать бойфрендом Сары, папа совершенно здоров, а в волосах моих блестит мишура. Я слышу скрип, который издает колесо времени, прокручиваясь назад. Похожий звук издают старые магнитофоны или виниловые пластинки, когда с них соскальзывает игла. Господи боже, когда творятся такие чудеса, противиться им бессмысленно!
— Я не могу поцеловать тебя, Лори. Не могу.
Каждое его слово насквозь пробивает мне сердце. Блин! Что я себе позволяю?! Кто бы мог подумать, что я способна на подобную подлость? Надо бежать от него, сломя голову.
— Господи, — шепчу я и прижимаю к губам дрожащие пальцы.
Не сознавая, что делаю, я вскакиваю на ноги, хватаю свои сумки и вылетаю из паба. На улице идет снег, меня обжигает холодом, и я вспоминаю, что оставила на крючке пальто.
— Лори! Лори, подожди! — Джек запыхался, в руках он держит мое пальто. — Прошу тебя, подожди секунду! — вцепившись в мой рукав, умоляет он.
Я вырываюсь, грубо, решительно, содержимое одной из моих сумок летит на тротуар. Джек помогает мне все собрать, набрасывает пальто на мои трясущиеся плечи и обнимает меня, пытаясь согреть. Пальто, долго висевшее у камина, нагрелось, и, ощущая это тепло, я, неожиданно для себя самой, вновь заливаюсь слезами. Вообще-то, я вовсе не плакса, но сегодня мои слезные протоки работают в усиленном режиме.
— Лори… — шепчет Джек, в свете уличных фонарей глаза его кажутся яркими, как звезды. — Меньше всего на свете я хотел тебя обидеть.
— Я такая дура, — лепечу я. — Сама не знаю, почему я так расхныкалась.
Джек вздыхает, весь — воплощенная доброта и сочувствие.
— Просто ты устала, ты встревожена и чувствуешь себя так, словно плывешь против течения.
Джек поглаживает меня по спине, загораживая своим телом от снега и ветра, и говорит тихо, почти касаясь губами моего уха. Это так приятно, так невероятно приятно — слушать его голос и ощущать его близость. Мне больше не хочется никуда бежать. Он прав, я плыву против течения и совершенно выбилась из сил. Сейчас мне кажется, волна вот-вот накроет меня с головой, но руки Джека, подобно спасательному кругу, не дают мне пойти ко дну. Не могу представить, что когда-нибудь стану к нему равнодушна. Это за пределами реальности.
— Поцелуй меня, Джек. Я хочу, чтобы ты меня поцеловал, — шепчу я еле слышно. И куда только подевалась моя застенчивость. Впрочем, в подобной ситуации стесняться бессмысленно. — Ненавижу себя и все равно хочу этого.
Он гладит меня по волосам, берет меня за подбородок и заглядывает в глаза:
— Я тебе кое-что скажу. Только обещай не рассказывать об этом ни одной живой душе. Даже своей кошке.
Я киваю, глядя ему прямо в глаза. Он берет мое лицо в ладони. Что бы он ни сказал сейчас, я буду помнить это до последнего вздоха.
— Я хотел поцеловать тебя в пабе, Лори, и сейчас хочу поцеловать тебя, до умопомрачения. Ты чудесная девушка, я в жизни таких не встречал. — Он отворачивается, устремляет взгляд в конец пустынной улицы и вновь возвращает ко мне. — Ты красивая, добрая, и ты так прикольно шутишь, а когда ты глядишь на меня своими глазами-незабудками… Черт, надо быть долбаным святым, чтобы тебя не поцеловать!
Джек не святой и прижимает меня к стене, припадает ко мне всем телом и целует меня. Мы целуемся на заснеженной улице, дрожащие губы Джека становятся все более уверенными и горячими. По щекам моим текут слезы, я открываю рот, позволяя его языку переплестись с моим. Он издает низкий глубокий стон, словно раненое животное. Каждой клеточкой своего тела, каждой каплей своей крови я ощущаю облегчение, которое он испытывает. Наши дыхания сливаются в такт друг другу. Все это даже прекраснее, чем я воображала, а поверьте, когда дело касается Джека О’Мары, мое воображение не знает удержу.
