– И узор. Его больше нет.
– Да, метка, что я в шаге от срыва, пропала. – Эйден чувственно поцеловал мою руку в основание ладони. – Я нашел свою избранницу.
Жар прилил к щекам. По поведению мужа я уже поняла, что бояться появления соперницы не стоит, но в тысячу раз приятней это услышать.
– Если это я, то почему ты понял не сразу?
– Ты была права – мешало зелье. Но главный виновник – медальон, который блокировал не только силу, но и не позволял Тьме дать подсказку.
– Или же Тьма обиделась, что ты отгородился от нее, – заметила я задумчиво.
Коснувшись массивного и безумно привлекательного подбородка мужа, добавила: – И да, я перепутала, потому что не ждала, что ты побреешься так скоро.
А, главное, после совета товарища по ордену, лучше бы у меня спросил. Хотя… бритый муж целуется не менее волнительно, видать, дело не в бороде.
– Из, уже прошло двенадцать часов, как мы вернулись домой, – Эйден стал серьезе.
– Ого. Нужно навестить отца с Хельгой, узнать, как они.
Кромешник недоверчиво прищурился.
– Из, сколько они не виделись?
Зачем спрашивает? Забыл с его-то памятью?
– Почти четыре года. А что?
– Думаешь, им сейчас до тебя, великовозрастной дочки?
Я не сразу поняла, к чему он клонит. Когда дошло, смутилась.
– Тогда почему заговорил о времени?
– Пора просыпаться и отдавать долг… – Эйден замолчал, зачарованно накручивая на палец прядку моих волос, упавших ему на плечо.
– Долг отдавать родине? То есть идти на работу, – я тяжко вздохнула.
Вылезать из кровати и ехать в город совсем не хотелось.
– Долг супружеский, – насмешливо возразил он и уложил меня к себе на грудь. – Я соскучился, Из. Я – монстр, раз не могу долго без тебя?
Я тоже не могла, разучилась жить без него. Эйден сильный, крепкий, мощный, рядом с ним я чересчур открытая и слабая. И осознание ситуации ранило. Я боюсь, что, если он исчезнет из моей жизни, она надолго утратит яркие краски.
– Поверь, мы стоим друг друга. – Начав с трудом говорить, признание закончила с легким сердцем: – Я тоже не могу без тебя, Эйден Фрост Ан…
Запнувшись на фамилии, посмотрела на мужчину с укором:
– Это же и в храме ты представился неполным именем. Но раз богиня Мать нас благословила, это нестрашно?
– Ты – леди Андивир, – заверил супруг безмятежно. – Однако храм Тьмы нам все равно посетить придется.
Заглянув в зелено-карие с желтыми крапинками глаза, тихо сказала:
– Пойду за тобой, куда угодно. Я люблю тебя, Эйден Фрост Андивир.
Вот и все, я отдала свое сердце прямо ему в руки – сильные, надежные руки.
Эйден смотрел на меня с непередаваемой нежностью и желанием, когда признался в ответ:
– Когда ты умирала на крепостной стене, я осознал, что не хочу без тебя бороться с Тьмой. Понял, что не могу насытиться тобой, жажду постоянно слышать твой голос. Ты – мое наваждение, Изольда, свет души. И я счастлив пройти жизненный путь рука об руку с тобой.
Мое сердце зачастило, переполненное счастьем. Я слышала, что темные не признаются в любви, но не ожидала, что взамен произносят настолько красивые слова…
От поцелуя закружилась голова, огонь возбуждения пронесся по жилам – и время остановилось, мир исчез, остались лишь мы с Эйденом. Только его бережные руки и жадные губы.
Эпилог
Героев не увольняют!
Две недели спустя
Зима присмирела. Метель порой надувала сугробы по пояс, мороз все также трещал по ночам, но днем ярко светило солнце, казалось, что весна близко. Дней за десять Вьюга зализала раны: целители подняли на ноги почти всех стражей, в лазарете остались лишь те, кому не повезло получить множественные переломы; крепостную стену восстановили, укрепили «воздушную сеть».
Мою нелюбимую юго-восточную стену также упрочили, хоть осколки из Покрова Латории в нее вернулись через три дня после бурана – маги-стихийник, чистя тракт, случайно обратили внимание на странный нанос почти у самой дороги. Под ним обнаружился беглый жрец с сумками, набитыми рубинами и кусочками благословенного камня. Недалеко ушел предатель, легко обрекший на смерть целый город… Боги долго терпят прегрешения обычных людей, но сразу карают, если оступаются их служители. После сообщения о судьбе Трайна из столичного храма пришел «вестник» с заверениями, что весной у нас будет новый жрец. Вьюжане надеются, что в этот раз повезет, и приедет хороший и правильный.
Рагна, ускользнувшая в соседний град, там так и не объявилась. То ли сгинула во время бурана, то ли прибилась к какому-то каравану и отправилась с ним вглубь страны. И хотя девушка совершила страшное преступление, покусившись на жизни своих близких, я не желала ей гибели. Живой человек может раскаяться, у мертвого такого шанса нет.
Этот день обещал быть тяжелым втройне: крепость получит сегодня нового лорда-хранителя, Хельга с отцом телепортом уходят в другой мир, а мать с отчимом и сестрой приезжают в город. С Мароном встречаться не хотелось, но разве могла я сказать об этом прямо? Мама стремилась своими глазами увидеть, что буран я пережила благополучно, но, думаю, больше всего ее интересовал зять – слишком быстро я вышла замуж, раз она встревожилась настолько сильно, чтобы тащить семью из теплого приморья прямо в зиму.
Меня толкнули под коленки – успев отбросить пустую кастрюлю, я полетела носом в мягкий сугроб.
– Свин!.. – Отплевываясь от снега, угрожающе посмотрела на жаждущего игр шмыря.
Он весело оскалился и подставил шею, чтобы оперлась, вставая.
Сразу после бурана шмырь вернул себе облик ньйора и все также возил нас с Эйденом, куда требовалось. Но характер… теперь, когда прятать от меня настоящую суть не требовалось, характер его стал еще более свинским. Но при этом настолько верного охра ника и друга, а в будущем и заботливой няньки для детей, не найти.
– А если в снегу я вываляю тебя? Приятно будет?
Хитрый Свин лизнул в щеку и довольно замахал хвостом. Похоже, именно этого он и добивался – втянуть меня в игру.
– Все ясно, мои слова как горохом об стену. Ладно-ладно, на следующей ярмарке вкусных подношений не жди.
Он насмешливо фыркнул, давая понять, что думает о моих угрозах. Что ж, слабохарактерная я: обещаю отменить традицию подкормки, а потом все равно выношу сливки, стоит увидеть на лукавой морде умильно-просительное выражение.
У соседей скрипнула калитка – я быстро отряхнула снег и подошла к низенькому заборчику между участками.
– Хельга, папа!..
Отец нес укутанное в тепловой кокон ведро с оранжевыми ягодами, Хельга – корзинку с какой-то выпечкой из своего трактира.
