Он сделал лихую попытку вскочить сразу из
положения лежа, будто танцор в брейк-дансе, однако с трудом поднял верхнюю
часть тела и медленно осел, хватаясь за голову.
– Oй, нет! – вскрикнула Кира. –
Вам нужна «Скорая», посмотрите, вот же кровь на ухе!
– Пустяк, царапина, – героически
отмахнулся Новорусских. – На ухе – это тьфу, главное чтоб не на… кхм, кхм!
Он смущенно хихикнул и вновь заговорил:
– Мне, ребята, не «Скорая» нужна – мне в
аэропорт до зарезу нужно. Улетаю ночью в Нью-Йорк, регистрация в одиннадцать
тридцать начинается, а опаздывать жутко не хочется: я сам некурящий и хочу
попасть в салон для некурящих, а если опоздаешь на регистрацию, то однозначно
будешь сидеть в хвосте и тебя со всех четырех сторон будут обкуривать
какие-нибудь самоубийцы! – Новорусских сердито фыркнул, потом задумался,
но вдруг лицо его озарилось, будто на память пришло что-то очень важное. Он
добавил: – В натуре! – и просяще уставился на Максима: – Слушай, дружище,
отвези меня в аэропорт, будь человеком, а? Мы за ценой не постоим. У меня,
правда, налички с собой нет, но в аэропорту я получу «деньги из стены» и рассчитаюсь.
А пока – вот, возьми!
Новорусских сорвал с запястья браслет с часами
и протянул Максиму.
– Ой, «Ролекс»! – протянул тот с
усмешкой. – Спасибо, конечно, у меня свой есть!
Он вытащил из кармана джинсов Кирин «Ролекс»
и, красуясь, повертел перед носом Новорусских. Тот поглядел с уважением:
– Ёлы-палы! Да это ж мой родственничек!
Или у меня глюки?
– Успокойся, нет у тебя глюков. Хотя…
если сотрясение мозга, то запросто будут. Может, вызовем все-таки «Скорую»? И
как ты машину бросишь, я все-таки не пойму?
– Да пошла она, зараза! –
Новорусских плюнул в ту сторону, где валялся «Шевроле». – Если уж он
против твоего «москвичка» не сдюжил… Ладно, я позвоню своему бизнес-партнеру,
чтоб организовал техпомощь, если ты так переживаешь, но сами погнали, погнали,
друг! Дело срывается такое, что рядом с ним все якутские алмазы – тьфу и больше
ничего.
Максим и Кира переглянулись.
«Все якутские алмазы», – сказал этот
Новорусских. Может быть, просто для красного словца брякнул, может, это лишь
фигура речи, однако так уж сложились события, что Кира и Максим могли
реагировать на эти слова только однозначно… «в натуре»! И опять ужалила мысль:
алмазная история разворачивалась во время знакомства Игоря и Алки. Неужели она
что-то знала? Знала – и хранила в тайне от Киры? А потом проговорилась кому-то
– и заплатила за это жизнью…
– Хорошо, – медленно сказал
Максим, – мы тебя отвезем в аэропорт, тем более что нам и самим надо
успеть на тот рейс. Только вряд ли успеем, уже скоро девять.
Новорусских успокаивающе выставил вперед
ладонь и отцепил от пояса чехольчик с сотовым телефоном. Поднес его к
поцарапанному уху:
– Але, Василий Иваныч! Здравствуй,
дорогой. Да я, а то кто же? Встретился с одним резвым «Москвичом», так что
пошли кого-нибудь забрать мои останки. Где-то в районе Арзамаса, я маячок
поставлю. В порядке. Все и все в порядке, я же говорю. Меня ребята с собой
берут. Ну, я же говорил, что все будет тип-топ! Да сам знаю, что не успею,
поэтому ты регистрацию на часик сдвинь, лады? Ну, чао, до встречи в эфире,
однозначно!
Вот видите: все сделано, – поднял
просветленное лицо Новорусских. – Так что поехали, поехали, поехали!
Он ринулся к «Москвичу».
– А вещи ваши как же? – подала голос
Кира. – Чемоданы?
– А, какие чемоданы! – отмахнулся
Новорусских. – Я уже давно путешествую налегке. Приеду в Нью-Йорк – сверху
донизу оденусь. Какой смысл, в натуре, тяжести по всему миру таскать. Логично?
– Логично, – согласился Максим,
опять переглядываясь с Кирой и, незаметно для Новорусских, буравя пальцем
висок.
– Ну, поехали, поехали!
И они поехали.
* * *
Неожиданный попутчик в больших дозах оказался
совершенно несносен: он всю дорогу травил анекдоты про «новых русских», и
память его была в этом смысле воистину бездонной.
Сначала Кира и Максим дружно хохотали, когда
Новорусский взрыкивал:
– Писатель? Про заек? Да кто про твоих
заек читать будет?! – Или с небрежным видом ронял: – Ну вы же будете
аптечку проверять, огнетушитель… – Или причитал: – Ой, «Ролекс», мой
«Ролекс»!
Но вскоре они устали слушать эту чепуху, и
конвульсивные улыбки слиняли с их лиц, они сидели, тупо уставясь на
стремительно раскручивающуюся ленту дороги, на которой все чаще и чаще
вспыхивали габаритные огни: дачники тянулись в город.
Леса стояли вдоль шоссе темной стеной, однако
небо над ними оставалось светлым: июль еще не совсем истребил белые северные
ночи. Кира взглянула вверх, на легкое облачко, похожее на маленького
дракончика, и вдруг вспомнила, как жутко раздражала Алку ее привычка
высматривать в облаках очертания живых существ. А Киру, помнится, точно так же
раздражало Алкино стремление как можно крепче заковать духовную жизнь цепями
обыденности и всему на свете непременно найти объяснение. Причем Алка называла
это непременным свойством истинного ученого и только руками разводила, когда
Кира не без обиды спрашивала:
– Я, значит, не истинный ученый, так, что
ли?
Конечно, подруга играла колоссальную роль в
жизни Киры! Алкина душа от рождения была вооружена стальной броней против
всяческих превратностей и неприятностей, и как же это помогало легковерной,
обремененной тысячью комплексов, замкнутой, стеснительной Кире!
