– Э, погоди. А на той стороне не
прицепятся, что жинка без паспорта? – забеспокоился Максим. – Может,
ты им какую-нибудь отмашку дашь? Или у них тоже такса?
– Кто прицепится? – изумился
погранец. – Москали?! Да им же все по фигу, ты шо, не знаешь? Граница,
мать родная, армия, Россия – все до лампочки! Даже и не глянет на тебя никто!
Все, чао, земеля! До новых встреч. Мыколе от меня привет, лады?
– Сделаем! – задорно отозвался
Максим – и въехал на паром.
Остановив машину, он покосился на Киру, явно
ожидая восторгов и благодарностей, однако та, отлипнув от широкого мужского
плеча, сидела, будто аршин проглотив, и одна-разъединая мысль билась в ее
бедной, многострадальной головушке: «Все пропало!»
Максим, не слыша похвал, довольно уныло
затянул про шпиона, который был пойман у самой у границы, но Кира и тут не
шелохнулась. Тогда он, надувшись, вышел из машины и, облокотясь о борт, стал
смотреть, как пенится вода за кормой парома, который, загрузившись, бойко
отваливал от пристани, беря курс на милую, дорогую, единственную и самую
прекрасную страну в мире – Россию.
«Там меня ждут! – напомнила себе Кира,
пытаясь взбодриться. – Там Игорек, там мама, там лаборатория… Там Игорь!»
– мысленно повторила она, пытаясь этим как бы удвоить эмоциональный заряд от
образа Игоря, который за время разлуки изрядно-таки потускнел в ее
воспоминаниях, как бы оживить его, чтобы занял побольше места в сердце, не пуская
в интимное пространство никаких зеленоглазых загорелых блондинов. Вот
удивительно: даже потрясение от знакомства Максима с Мыколой не заставило Киру
забыть той ужасной тоски, которая так и скрутила ее при упоминании этой
неведомой Шурочки Исаевой, чью роль она сегодня с переменным успехом и очень
недолго исполняла.
Может быть, окажись у нее время
порепетировать… или вжиться в роль…
«Ни-ни! – Из глубин сознания выглянуло
грозное Алкино лицо. – Ты что, забыла? Все женатые мужики – кобели! Боже
тебя упаси! От них держись подальше!»
Хороший совет…
Кира уныло кивнула и выбралась из машины.
Свежий ветер ударил ей в лицо – и опять позволил списать на свой счет
предательскую слезу. Нервы стали ни к черту, просто ни к черту! Ну да ничего,
скоро все это кончится.
Кира медленно пошла, лавируя меж машин,
беспорядочно загромоздивших паром. Раз или два обернулась, однако Максим в ее
сторону и не глянул: все таращился туда, где таяла на горизонте Керчь, словно
тщился различить в дальних далях родимый Коктебель вместе с ненаглядной
Шурочкой и наилепшим дружком Мыколой. Он так увлекся своей задумчивостью,
словно ему вообще была безразлична Кира, – в смысле получит ли он свою
плату или нет. На саму-то Киру ему явно плевать…
«Ах, так? – подумала Кира. Ее порыв
немедленно последовать Алкиному совету начинал приобретать окраску яркой
мстительности. – Ну и пожалуйста! Если я тебе не нужна, – значит, и
часики мои не нужны».
Светлая перспектива не расстаться с любимым
«Ролексом» вселила в душу бодрость. Кира ускорила шаги, пробираясь к носу
парома – в смысле к той его части, которая служила носом в данный момент, ибо
паром, как известно, не способен развернуться. Она еще раньше заметила женщин с
корзинками и сумками, которые кучковались у самого борта, явно намереваясь
сойти в Ильиче первыми, раньше машин, и присоединилась к ним, выбрав укромное
местечко в тени трех могучих теток, оживленно сравнивающих исторические
приоритеты русских, татар и украинцев на Крымском полуострове. Тетки выказали
завидную эрудицию, придя к выводу, что античная и незалежная страна Украйна
пыталась закрепиться здесь еще раньше самых древних из всех древнейших греков.
Кира так заслушалась, что даже чуть успокоилась – и почти не заметила, как
паром завершил свое морское путешествие и плавно причалил к российскому берегу.
Кира постаралась встать так, чтобы гомонящая
женская стайка окружила ее со всех сторон. Того, что лапа Максима вдруг
по-хозяйски вцепится в ее плечо (или в коленку), она ничуточки не опасалась.
Максим ведь не сомневается, что бедная Кира Чиароскуро без него обойтись никак
не может. А когда некоторые признаки этого сомнения все-таки зашевелятся в его
тупенькой женатенькой головенке, он уже ничего не сможет предпринять, потому
что окажется прикован к своему зачуханному «Москвичу», как Прометей – к
кавказской скале. Не сможет он кинуться на розыски Киры, потому что
загораживает ему выезд с парома по меньшей мере десяток автомобилей. А бросить
свою машину и бегать туда-сюда Максиму тоже не резон, потому что тогда те, кто
должен выезжать за ним и кому он, в свою очередь, перекрывает путь,
просто-напросто поднимут «Москвич» на руки – и сбросят его в набежавшую волну с
не меньшей решимостью, чем Стенька Разин – свою подружку-персиянку. А поэтому
Кира с беззаботным видом продефилировала мимо российского пограничника, который
мирно дремал непосредственно на рубеже великой Родины, обозначаемом колченогим
стулом. Да, «командир» с той стороны не соврал! Этот служивый не проснется,
даже если мимо танковая армада пройдет!
«В эту ночь решили попугаи перейти границу у
реки», – вспомнила вдруг Кира и, гоня подальше ненужную печаль-тоску,
торопливо свернула на асфальтовую дорожку, ведущую к береговой милиции.
И тут ноги ее подкосились так резко, что Кира
лишь чудом не брякнулась наземь. Эта дорожка, осененная кипарисами, была до
невероятности схожа с той, роковой, коктебельской, откуда и началось безумное
Кирино путешествие. Вон и ящик деревянный «туточки, близенько, в холодочке».
Вон и дверь какого-то магазина, запертого на засов, с выцветшим пятном
нечитаемой записки. Вон и…
Кира прижала руки к сердцу, которое едва не
выскочило из груди. В конце дорожки показался широкоплечий мужской силуэт.
«Дывысь – Мыкола!» Она погибла!
Но тут же Кира почувствовала, что жизнь
возвращается к ней. Это был отнюдь не коктебельский мент, призрак которого,
очевидно, будет преследовать ее до смерти, как преследовали Ричарда III
призраки убиенных им жертв. Это оказался высокий мужчина в летней соломенной
шляпе и в неописуемо яркой рубахе, схожий с Мыколой, как попугай с вороном. На
груди «попугая» было огромными буквами начертано: «Все будет хорошо!» – а
обрамляли эту жизнеутверждающую надпись непроходимые разноцветные джунгли.
«Дал бы бог!» – кивнула Кира, невольно
улыбаясь обладателю жизнерадостной рубахи, однако он был так занят разговором
по сотовому, что даже не заметил ее радости. До нее донесся только обрывок
фразы:
– Ваше дело оказаться в нужное время в
нужном месте, только и всего! В конце концов, это ваш долг!
«Ишь ты! – с уважением подумала
Кира. – Наверное, тоже разведчик – на задание отправился. А эти «перья»
для маскировки».
